– Знаете, что говорят о пещерах? Дышит – значит, живет, – вымолвил пораженный Хейт.
– Что на той стороне? – Боуман направил луч фонаря в полость, пытаясь рассмотреть рельеф.
Следуя правилу спелеологов не светить в глаза собеседнику, чтобы не ослепить, Халли навела фонарь ему на грудь.
– Место, где погибло множество людей.
Она повела группу дальше, через валуны, мимо бездонных шахт, сквозь «сады» разноцветных спелеотемов – белых и красных и черных сталактитов и сталагмитов. Некоторые по толщине не уступали стволам деревьев – исполинские, уходящие ввысь колонны. Другие, более молодые сталагмиты торчали шипами из пола Куэва-де-Луз.
Темнота здесь была абсолютной. Она обрела вес, как вода при погружении, и поглощала лучи фонарей быстрее, чем любая темнота на поверхности. Давила на тело и разум. Были и другие физические проявления присутствия пещеры. Ее дыхание, осязаемое, сильное, дуло в грудь и в лицо, заполняло ноздри. Теперь в воздухе не ощущались запахи нечистот и разложения; впрочем, ароматами поверхности земли тоже не пахло. Воздух из самых недр пещеры имел медный привкус свежей крови и других, не знакомых миру света вещей.
14
Они вошли в узкий, петляющий коридор, затем, как по дымоходу, упираясь руками и ногами в противоположные стены, спустились по вертикальному желобу и попали в зал, где вполне могло бы уместиться футбольное поле. Почти в центре лежала серая каменная плита размером с автобус. Следуя за Халли, группа пробралась через булыжники и обломки породы к громадной плите, вокруг которой клубился пар от небольшого ручья – ответвления главной реки пещеры.
– Ну и камешек, – произнес Хейт, направив фонарь на плиту и тщательно ее рассматривая.
– Есть кое-что поинтереснее. – Халли опустила фонарь к подножию плиты, осветив край каменной платформы.
– Боже правый… Это похоже на… – Канер не договорил.
Зато договорил Боуман:
– На кости. Человеческие кости. Верно, Рафаэль?
– Да. У древних куикатеков было много богов. Люди полагали, что человеческие жертвы помогут добиться милости этих богов. Особенно Чи Кон Ги-Хао.
– Кости-то все маленькие, – выдавил Хейт.
– Они верили, что самые убедительные жертвы – это дети, – печально проговорил Аргуэльо. – Их души чисты, а значит, более действенны.
– Как им удавалось забраться на такую глубину? – уже с профессиональным интересом спросил Хейт. – Как минимум два часа идем после сумеречной зоны.
– Выстраивались в ряд от поверхности земли до места убийства, каждый нес в руках факел, – объяснил Аргуэльо.
– Почему именно здесь?