- Не откроется.

 - Информации о нас еще нет в базе данных компьютера? – сообразил Стас.

 - А вы догадливы, молодой человек, - похвалил его Федор. – Однако не только в этом дело. Некоторые боксы не относятся к помещениям общественного назначения.

 - Неприкосновенность частной собственности?

 - Я бы сказал: право человека на личную жизнь. Но мы уже пришли. После визита к парикмахеру я отведу вас в столовую. Проголодались, наверное?

 - А то! - кивнул Филин.

 - Я бы сейчас котелок каши зарубал! – выпучив для убедительности глаза, заявил Семен Воробьев, забыв о своем совете не думать про еду. – Триста пятьдесят лет нежрамши.

 Поручик Орлов по обыкновению промолчал, а гусар Сокольский со смешком спросил:

 - А в честь нашего воскрешения шампанское на ужин подадут?

 - Я бы сказал: на обед, - заметил Скворцов, - завтрак уже закончился, а до ужина часа четыре… Нет. Ни шампанского, ни каких иных спиртных напитков мы уже давно не употребляем.

 - Давно, это сколько? – спросил Стас. – И почему не употребляете? Сухой закон?

 Федор не ответил, прикоснулся рукой к изображению ладони на пластинке двери, у которой они остановились. Дверь с легким шипением поехала в сторону.

 - Прошу, господа!

 Увидев парикмахера, стоящего у зеркальной стены, Стас невольно улыбнулся – уж больно похож был парень на молодого Ярмольника. Только прическа у него была короткая, а во взгляде отсутствовала характерная хитринка. Вместо нее там вовсю горело любопытство.

 Стас шагнул навстречу парикмахеру и, протянув руку, представился:

 - Станислав.

 - Леонид, - неуверенно ответил на рукопожатие парикмахер.

 - Опа! А тебя случайно не в честь пра-пра-прадедушки так нарекли?

 - Нет, - смутился Леонид. – Просто… Я не знаю.

 - А в далеких предках у тебя знаменитых артистов не было?