Бог с ней, с фабрикой. В конце концов, это проблема Фрэнки. Он просто не в состоянии принять действенные меры. Ему даже не хватило смелости прийти и посмотреть, как его люди станут расправляться с Молли Дженьюари. Он, видите ли, предпочитает спокойную жизнь. Но он, Тукерман, не мог себе позволить пропустить подобное зрелище. Он нашел местечко в подвале, где не было воды, мерзких вездесущих крыс и жирных пятен, проступавших на стенах от пролитой нефти. И он видел все. Он начала до конца.
В первый раз ему удалось полюбоваться на подобное зрелище в Лос-Анджелесе — городе реклам и киношников. Некий парень, стриженный под панка и одетый в сшитый на заказ джинсовый костюм и ковбойские сапоги — один из так называемых гениев эстрады, который, кстати, был должен братьям Ла Серрас около миллиона долларов — пригласил Тукермана полюбоваться на весьма острое зрелище — смерть двенадцатилетней девочки-мексиканки. Девочка, что называется, нигде не числилась — никто в целом мире не интересовался, живет ли она или почила в бозе. Она появилась в Америке благодаря заботам мексиканского сводника, который вербовал у себя на родине подобных ей девчонок и продавал их любому, у кого водились денежки. Эстрадный певец. Тукерман и еще несколько человек наблюдали за тем, как девочка умирала в мучениях в квартире гения в Бель-Эр. Еще никогда в жизни Тукерман не испытывал такого сильного сексуального возбуждения, как в тот раз. После того, как умерщвление состоялось, все присутствующие разделись и предались любви. В той самой комнате, где находилась мертвая девочка. Все словно свихнулись и трахались, как бешеные. Тукерман чувствовал себя на седьмом небе от восторга.
Лично Тукерман не отказался бы приголубить крошку Молли, но ему необходимо было сохранить лицо в присутствии японцев, поэтому он только наблюдал, как четверо якудза насиловали ее один за другим. Через некоторое время она перестала кричать и только стонала. Натешившись вволю, японцы пассатижами вырвали у нее зубы и с помощью зажигалок поджарили ей промежность. Так они мстили ей за смерть своего человека в Токио. Вот что происходит с людьми, за которыми числится должок
Потом японцы принесли электрические дрели и использовали их на завершающей стадии обработки своей жертвы. Тукерман не мог оторвать глаз от такого экзотического зрелища. Ему чрезвычайно хотелось заглянуть в глаза Молли в тот момент, когда она станет отходить в лучший мир, но он боялся запачкаться — все вокруг было забрызгано кровью, а на Тукермане были новые туфли ценой в триста долларов. Проклятые японцы буквально залили кровью подвал, прежде чем Молли Дженьюари умерла.
Тукерман держал наготове свой поляроид, и, когда он понял, что Молли отходит, он протиснулся к ней поближе, прижимая к глазу окуляр видоискателя. Он совсем забыл про туфли и только снимал, снимал, снимал.
Глава 26
Руперт де Джонг был оглушен, сконфужен и ошеломлен.
Подобное состояние ума, нервов и чувств следовало бы назвать недопустимым. Де Джонгу было настолько плохо, что он потребовал от всех оставить его одного. Он сидел в своем садике, обнесенном стенами, и пытался сосредоточиться. Всего несколько минут назад он получил фотографию Касуми и ее мужа, Артура Кьюби, ныне именовавшегося Оскаром Колем. Детектив Маноа пытался дать описание снимка по телефону, но это не смогло подготовить де Джонга. Когда фотография оказалась у него в руках, он испытал настоящий шок.
Касуми жива — утверждал Маноа. Он узнал об этом, подслушав беседу между Алекс Бендор и Полом Анами в доме последнего. Поначалу де Джонг отреагировал однозначно — этого не может быть, а доклад Маноа — откровенная чушь.
Умно? Весьма. Впрочем, никто бы не назвал Алекс Бендор обыкновенной женщиной. В некоторых сторонах секретной войны она превосходила даже самого де Джонга, это следовало признать, а он сам тоже был далеко не последним человеком в сфере шифров и кодов. Ему удалось выиграть у нее один раунд во время войны только благодаря предательству ее слабовольного коллеги, достопочтенного Майкла Марвуда. Необходимо отдать ей должное. Она была умная и тонкая женщина и даже бесстрашная; правда, ее бесстрашие было особого рода. Если бы Касуми пережила войну, никто другой не смог бы ее обнаружить так быстро, как миссис Бендор. К тому же, она одна знала о клятве, которую де Джонг дал Касуми сорок лет назад.
Маноа упомянул в своем отчете имя Артура Кьюби, человека, о котором он вряд ли что смог бы узнать при других обстоятельствах. Именно это имя заставило гайджина потребовать, чтобы и фотографию, и конверт с адресом Касуми немедленно доставили ему в Японию. По его требованию посланец незамедлительно вылетел из Гонолулу в Йокогаму. В Японии в аэропорту его дожидалась машина, чтобы и фотографии и адрес оказались в руках де Джонга как можно скорей.
И вот теперь
Итак, Касуми жива. Но смертельно больна и находится при смерти.
Де Джонг приподнял фотографию за угол так, чтобы солнечный свет упал на лицо Артура Кьюби, в своем новом перевоплощении именовавшегося Оскаром Колем. Когда-то этот светловолосый человек был молодым и служил в гитлеровской контрразведке «абвер». Де Джонг скривился. К Артуру время отнеслось куда более жестоко, чем к Касуми. Ты полысел и потолстел, милый друг Артур, но, тем не менее, ухитрился сохранить надменное выражение, свойственное членам богатой и знатной прусской семьи, которая подарила фатерлянду двух фельдмаршалов. Тот факт, что все это время Касуми была жива и замужем за Артуром Кьюби, наполнил его сердце злобой, отвращением и ненавистью ко всем людям арийской расы.
Скорее всего, Алекс Бендор с самого начала знала, что Касуми жива. Вместе с судьбой и Артуром Кьюби Алекс составила тайное общество, целью которого являлось лишить де Джонга заслуженного счастья. Вероятно, именно Алекс Бендор помогла Касуми и Артуру подыскать убежище в Америке. Будь она проклята! Впрочем, коварная миссис Бендор уже не сможет помешать кому бы то ни было. Маноа, наконец, разделался с ней, убрав довольно-таки значительное препятствие с пути
С негодованием он посмотрел на ту стену, за которой скрывался городской центр. Хотя дом
На этой неделе парочка хулиганов поднялась на холм, зажгла огни напротив дома швейцарского бизнесмена и пригласила швейцарцев принять участие в празднике в честь усопших. Там же объявились танцоры, исполнители ритуальных танцев, которые на всю катушку завели священную музыку, звучавшую по этой причине непристойно громко. Де Джонг послал своих людей, чтобы те прогнали негодяев, позволивших себе подобраться так близко к его владениям.