Примечание об именах
Для всех упоминаемых местностей я привожу их нынешние названия. Исключение составляет Будапешт: Буду и Пешт я упоминаю отдельно до 1873 г., когда два этих города слились в один.
Написание имен людей не следует какой-либо одной схеме. Обычно я использую имена в формах, чаще всего встречающихся в нынешней историографии.
Пролог
ДВОРЦОВАЯ БИБЛИОТЕКА
Замок Хофбург, некогда зимний дворец Габсбургов, сегодня — главная достопримечательность Вены. Запряженные лошадьми кареты с туристами проезжают под его арками и по прилегающим улочкам Старого города. Люди толпятся в узких проходах и беспечно высыпают на мостовую, завидев белые носы липицианцев в их стойлах. За исключением построенного в XIX в. Михайловского крыла, под его зеленым куполом Хофбург выглядит не особенно пышно: это несколько дворов — сейчас превратившихся в автостоянки — и ограждающие их фасады в стиле сдержанного барокко.
Но сегодня дворец хотя бы содержится в порядке. На фотографиях и пластинах для волшебных фонарей, сделанных до 1918 г., пока Хофбург еще был «работающим дворцом», видно обвалившуюся лепнину, трещины в кладке и разбитые окна. Большую часть своей истории этот дворец строился. Сменявшие друг друга императоры возводили новые крылья, ломали то, что мешало их замыслам, заменяли деревянные постройки каменными. До конца XVII в. Хофбург оставался неотъемлемой частью городских укреплений и примыкал к бастионам. Последний раз турки-османы осаждали Вену в 1683 г. Разбив их, Габсбурги наконец-то получили возможность воспринимать Хофбург как дворец и сцену для торжественных церемоний, а не как укрепленную резиденцию.
Ядро Хофбурга — так называемая Старая крепость (Alte Burg). Реконструкция конца XVII и XVIII в. не пощадила ее, так что ныне мало что напоминает о ее первоначальной форме. Воздвигнутая в первой половине XIII в. мощная цитадель представляла в плане квадрат со сторонами 50 м и имела четыре башни, каждая под щипцовой крышей со шпилями. Несмотря на свои размеры, внутри цитадель была довольно непрезентабельна. Бывавшие там жаловались, что во внутреннем дворе не развернуться повозке, комнаты тесны, лестницы сгнили, а на стенах нет шпалер. Но предназначение хофбургской Старой крепости было не в том, чтобы впечатлять роскошью убранства. Она должна была господствовать над городом и окрестностями, воплощая собой идею власти[1].
Старая крепость стала первым символом Габсбургов. По происхождению эта династия была центральноевропейской, и Австрия служила ядром габсбургских владений. Но в XVI и XVII вв. Габсбурги также правили Испанией и испанскими владениями в Нидерландах, Италии и Новом Свете. Конструкцию Старой крепости, хотя к тому времени и устаревшую в военном плане, они повторяли в крупных замках, которые строили или перестраивали в Испании — в Толедо и Мадриде, а потом вывезли и в Америку. В Мексике замки с четырьмя башнями стали атрибутом власти первых королевских губернаторов — фигуры помельче довольствовались двумя башнями. В располагавшейся приблизительно на территории нынешних Австрии, Германии и Чехии Священной Римской империи, которой Габсбурги правили в качестве императоров, честолюбивые аристократы тоже строили четырехбашенные цитадели, чтобы заявить о своем статусе[2].
Габсбурги — первая династия, чьи владения простирались по всей планете, и своего величия она достигла за счет силы и удачливости. В XVI в. венская четырехбашенная цитадель демонстрировала, что Габсбурги — полноправные хозяева части Европейского континента, а ее копирование в заморских владениях возвещало об их общемировом влиянии. Но это был лишь один из многих символов, которые использовали Габсбурги, ведь свою власть они мыслили и как предначертанное им призвание, и как часть Божественного мироустройства. Такие представления требуют образов посложнее, чем грозная каменная твердыня.
Реконструкция Хофбурга в начале XVIII в., окончательно стершая силуэт Старой крепости с горизонта, включала и возведение Дворцовой библиотеки (Hofbibliothek). Прежде императорская библиотека размещалась в заброшенном монастыре, во дворце некоего аристократа и в деревянной постройке под стенами Старой крепости (на месте нынешней площади Йозефсплац). Библиотекари жаловались на сырость, пыль с улицы, скудное освещение и опасность пожара. Но только в долгое царствование Карла VI (1711–1740) на участке южнее бывшей Старой крепости для библиотеки выстроили особое здание[3].
Строительство завершилось в 1720-х гг., и в целом библиотека сегодня выглядит так, как ее замыслил сам Карл. Около 200 000 печатных и рукописных книг расположились в едином зале длиной 75 м. К тому времени в фонде библиотеки имелись труды по теологии, истории церкви, праву, философии, естествознанию и математике, рукописные книги на греческом, латыни, сирийском, армянском и коптском. Карл допустил в библиотеку ученых, но они должны были испрашивать особого разрешения и могли работать с книгами лишь в утренние часы. В качестве компенсации за свою щедрость Карл ввел налог на газеты. Сначала он был временным — покрыть расходы на строительство библиотеки, но затем его сделали постоянным, предположительно, чтобы направить деньги на пополнение ее фондов. Также император обязал владельцев типографий предоставлять библиотеке по экземпляру каждой изданной книги. Поскольку многие венские печатники, помимо прочего, издавали порнографию, от этой обязанности часто уклонялись[4].
В центре зала стоит мраморная статуя Карла VI, изображающая его в виде Геракла, предводителя муз. В куполе размещена роспись, сюжетом которой стал апофеоз императора, то есть его вознесение на небеса, и аллегорические сцены, рассказывающие о его достижениях. В отличие от Джорджа Вашингтона в ротонде американского Капитолия, император Карл не смотрит на нас со свода. Художник приступил к росписи при жизни монарха, когда тот еще не сподобился небесной славы. Но парящая в небе фигура с лавровым венком в руке ждет именно его, и зритель не сомневается, что после своей кончины Карл вступит в сонм ангелов и будет восседать в их окружении на облаках.
К статуе Карла в зале библиотеки были добавлены 16 фигур других Габсбургов: императоров, королей и эрцгерцогов, начиная с короля Рудольфа, правившего в XIII в., и заканчивая Карлом II Испанским, умершим в 1700 г. Изготовление новых мраморных статуй стоит дорого, так что по большей части они были снесены сюда из кладовых и садов Хофбурга. Со временем какие-то фигуры заменялись скульптурами из других монарших дворцов, к ним добавлялись новые. Первый историк Дворцовой библиотеки не одобрял исходного набора персонажей, считая, что мало кто из этих 16 правителей проявлял сколько-нибудь заметный интерес к науке или образованию. Очевидно, он полагал, что все в библиотеке должно иметь прямое отношение к книгам и учености. Но это Дворцовая библиотека, и она предназначалась для другого: заявлять о Габсбургах и их роли в Божественном порядке вещей[5].
Все убранство библиотеки, включая роспись сводов, фрески на стенах и мебель, свидетельствует о величии Габсбургов и их безграничном могуществе. Четыре огромных глобуса, земных и небесных, поставленных под главным куполом, служат метафорой того, как широко простираются устремления династии. По сторонам каждого стеллажа высятся двойные колонны, и этот мотив парных столбов повторяется в архитектуре всего здания, в частности в беломраморных и позолоченных колоннах, расположенных в обоих концах зала и на внешнем фасаде. Они символизируют Геркулесовы столбы и девиз Габсбургов «Plus ultra» («Дальше предела»), а значит — власть, не знающую географических границ. Наверху, на фреске с императорским апофеозом, три античные богини несут полотнище с начертанными на нем буквами AEIOU. Есть множество вариантов расшифровки этого послания — ученые насчитали их не менее трехсот. Но в каждом из них речь идет о величии Габсбургов и Австрии — как в самом распространенном прочтении «Австрии суждено править всем миром» («Austria Est Imperare Orbi Universae» на латыни или «Alles Erdreich Ist Österreich Untertan» по-немецки)[6].
Однако в этой концепции мировое господство опирается не на политическую власть и не на физическое принуждение. Карл предстает в своей библиотеке покровителем наук и искусств, а не воином-завоевателем. В росписях прославляются его достоинства: благородство, добрая слава, великолепие и непреклонность. На ратную доблесть императора намекает трехглавый Цербер, попранный пятой Геракла, но в остальном военные победы Карла остаются без упоминания. Даже фрески, посвященные войне, не педалируют эту тему, восхваляя нечто противоположное: гармонию, порядок и знание. Больше всего Карлу хотелось, чтобы его чтили как миротворца и покровителя наук. На
Тот же историк, которому казалось, что главное в библиотеке — книги, считал ротонду и фрески аллегориями библиотеки. Возможно, он был прав, однако в эпоху барокко аллегории зачастую несли в себе несколько скрытых смыслов. С ее скульптурами габсбургских императоров и героев, с повторяющимися всюду парными колоннами и изящно расставленными глобусами библиотека также служила аллегорией безграничной и вечной власти Габсбургов. Причем, как показывают нам фрески, мир, к обладанию которым стремится династия, охватывает не только мир земной — но и вечный мир знания и научного поиска. Как и шифр AEIOU, универсальная миссия Габсбургов не имеет одной формулы, описывающей всю ее сложность и исчерпывающей все ее возможности[7].
Понимание Габсбургами своей роли в мире формировалось постепенно, новые этапы в истории династии порождали новые устремления, которые одно за другим вплетались в общий клубок идеологических установок. Сначала речь шла о религии. В XIII в. король Рудольф Габсбург (правил в 1273–1291 гг.) был известен как грабитель церквей и разоритель женских монастырей. Но спустя каких-то два-три десятка лет после его смерти появилась легенда. Однажды Рудольфу повстречался священник со Святыми Дарами, торопившийся причастить умирающего, и король отдал ему своего коня. В последующие столетия этот рассказ все больше приукрашивался, так что в благодарность за коня Рудольф получал земную корону, а, причащаясь Святыми Дарами во время коронации, мистически удостаивался помазания на царствие. Выискивались и цитаты из Священного Писания, подтверждающие, что за помощь в доставке Святых Даров потомки Рудольфа будут подкрепляться Святым причастием согласно Божьему промыслу, впервые упомянутому еще в Ветхом Завете[8].
Вся духовная практика династии Габсбургов строилась вокруг поклонения Святым Дарам: процессии, паломничества, праздники. Если спешивший куда-то священник попадался на глаза кому-нибудь из Габсбургов, зачастую ему поневоле приходилось продолжить путь верхом или в экипаже. В годы религиозных конфликтов XVI и XVII вв. протестанты оспаривали смысл и значение причастия. Преувеличенное почтение к этому таинству, которое неизменно выказывали представители династии, служило символом их приверженности католической церкви и их роли как инструментов Божьего промысла. Даже в последние годы Габсбургской империи династия прочно ассоциировалась с таинством причастия, и эта связь подчеркивалась не только при отправлении ритуалов, но и в более будничных ситуациях. В 1912 г. император Франц Иосиф в ответ на просьбу даровать швейцарскому стрелковому клубу наградной кубок прислал статуэтку Рудольфа, спешивающегося, чтобы отдать ее священнику[9].
С 1237 г. Габсбурги правили Священной Римской империей с перерывами, а с 1438-го и до самого ее падения в 1806 г. — почти постоянно. Империю основал в 800 г. Карл Великий, но считалось, что в ней продолжилась античная Римская империя. Изначально Священную Римскую империю называли просто Римской империей — эпитет «Священная» добавили в XIII столетии, и его использование так и не устоялось. В X в. Священная Римская империя была воссоздана как преимущественно германское государство, но это ничуть не убавило престижа императорского титула. Его обладатель по-прежнему считался прямым наследником императоров Древнего Рима, в каком-то смысле соответствующим папе, и носителем власти, которая ставила его выше всех других монархов. Блеска этой фигуре добавляли и средневековые пророчества о грядущей битве ангелов с посланцем дьявола Антихристом, где говорилось, что «последний император» положит начало тысячелетнему царству Христа. На это и опирались Габсбурги, трубившие о своей роли в неминуемом конце света. Соответственно, Максимилиану I (король в 1486–1508 гг., император в 1508–1519 гг.) на портрете придавались черты легендарного «последнего императора», у которого, согласно пророчествам, будет «высокий лоб, выгнутые брови, большие глаза и орлиный нос»[10].