— Даже если всего на минуту! — отстранилась девушка, с укором смотря на любимого. — Ты знаешь, что мой отец до безумия строгий.

— Он просто о тебе заботится. — улыбнулся он, погладив её по щеке.

— Вот именно! Он заботится, а вот такие вот нехорошие дяденьки, портят ему примерную дочь! — фыркнула, не сумев сдержать смех. Мужчина выгнул левую бровь и тут же бросился к любимой. Снова взял её на руки и начал кружить.

— Эш! Эш! Прикрати! — смеясь, просила она.

Яркая вспышка, и я вернулась в реальность.

Солнце невыносимо слепило глаза, врываясь в огромные окна. Ужасная духота не давала дышать, подгоняя к горлу тошноту. Меня мутило, голова болела.

Я приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Всё тот же кабинет отца. Белые стены, огромные окна, большие шкафы с книгами и кипы бумаг на столе.

Отец стоял подле окна, вглядываясь вдаль. Услышав мои слабые стоны, он тут же развернулся, обеспокоенно взглянув на меня. Голубые, как летнее небо, глаза, снова выглядели прежними. Любящими и родными. Не ледяными и отстраненными.

— Как ты себя чувствуешь, Флери? — он подошёл ко мне и присел на край дивана, положив руку на мою ногу. Теплая, успокаивающая энергия перетекала в меня, придавая сил.

— Всё хорошо, папа. — сказала слабо.

Я лгала. Мне было плохо. Ужасно плохо. Этот сон снова оставил на сердце невыносимый шрам. Словно заставил вернуться в прошлое, распотрошил старые раны.

И ладно, если бы он был единственный, но нет. Их было сотни. На протяжении моей недолгой жизни такие сны снились мне довольно часто. Время от времени, повторялись, а иногда, как сегодня, показывали другие картинки и кадры. Но всегда это были два влюбленных человека.

— Я связался с Кристофом, он скоро будет здесь.

— Это лишнее, папа. Помощь лекаря мне ни к чему. — нахмурилась при упоминании семейного целителя.

— Флери!

— Папа, прошу. Поверь мне, я чувствую себя хорошо. Просто небольшая слабость, но и она скоро пройдёт.

— И в кого ты у меня такая? — отец запрокинул голову назад и хохотнул.

— Упрямость досталась от тебя! — фыркнула, не сумев сдержать улыбку.

— А вредность от матери!

При упоминании мамы я мгновенно затихла. Улыбка сошла на нет, а следа веселья и не осталось вовсе. Отец заметил перемену моего настроения и попытался сменить тему, но я уже не хотела говорить. Снова застряла в своих мыслях, отключившись от реальности.