Глава пятая

В салонах Парижа смешиваются все классы и сословия – поэты и пэры, писатели и герцоги, красивые женщины и молодые мужчины, у которых единственное богатство – их ум, а отсюда возникает очень важный вопрос: почему кто-то считается ниже по положению только потому, что у него нет титула? Неужели кто-то действительно полагает, что маркиз де Вильмур, известный своей глупостью, чем-то лучше Вольтера?

Теперь, уже будучи замужней дамой, я могу посещать подобные собрания и самостоятельно искать ответы на свои вопросы.

– Вы все же пришли! Чудесно! Мы просто обязаны познакомиться с этим маленьким бриллиантом, о котором гудит весь Париж, – говорит мадам де Тансен, проводя закрытым веером по моей щеке. Она намного старше меня, у нее живые, пытливые глаза, а лицо напоминает печеное яблоко.

В светильники налито масло, и по изысканно убранной комнате плывет аромат лаванды и герани. Эффект усиливается благодаря пасторальным сценам на стенах.

– Да-да, это будущее, и оно уже здесь, – хрипловато смеется она. – Моложе, красивее, светлее. Этими тремя словами все сказано.

– Но, мадам, хватит ли у нее ума поддержать беседу? Молодость и красота быстротечны, а ум переживет нас всех, – говорит шевалье де Роган, подходя к хозяйке салона. Они разглядывают меня, как кобылу перед покупкой, а Роган медленно, с многозначительным видом поглаживает эфес шпаги.

– Что ж, давайте проверим, как полагаете? – отвечает мадам де Тансен.

Я пытаюсь скрыть нервозность, когда она берет меня под руку и ведет по салону, представляя как графиню д’Этиоль, племянницу месье Нормана, крестницу Монмартеля. Ни слова о моем супруге или матушке. Я знакомлюсь с Кассини, астрономом, и драматургом Кребийоном, чьи пьесы я обожаю, и юной британкой, которая, по слухам, является его любовницей. У нее на нежном плечике устроился желтый зяблик. А какой-то древний сгорбленный старик, которого мне представили как герцога де Брогли, всплескивает руками и похотливо спрашивает, кто уже удостоился моей приязни.

– Никто, месье. Мой супруг – чудесный человек, – отвечаю я.

Тансен фыркает:

– Это ненадолго, милая, могу вас уверить.

– Я первый в очереди, когда вы решите вкусить радости общества, – галантно возвещает старый герцог, и взгляд его скользит по моему корсету.

– Тогда вам придется сначала пропустить короля, – неуверенно отвечаю я, но эти слова кажутся правильными и естественными. – Если уж обманывать супруга, то только с самим королем.

Собравшиеся хихикают и начинают перешептываться.

– Отлично сказано, отлично сказано, – говорит мадам де Тансен. – Ловкий способ отвадить поклонника, который очень скоро вам понадобится. Но не забудьте, маленькая рыбка, для этого общества супружеская верность – слишком буржуазно.

Я поднимаюсь к матушке в комнату, вся раскрасневшаяся.

– Как же я жалею, что тебя не было рядом!

– Милая моя, тебе ли не знать, как я в последнее время устаю. – Я-то знаю, что говорю это из вежливости. Матушку в подобных местах не принимают. Она слишком низкого происхождения, к тому же у нее было чересчур много друзей. Любовников.