Где и когда появились «украинцы»

Где и как впервые стало употребляться слово «украинцы»? В Московском государстве «украинцами» изначально называли воинов степного пограничья, несших службу на окской Украйне против крымцев.

В марте 1648 года московский думный дьяк Иван Гавренев написал в Разрядный приказ записку о приготовлении к докладу ряда дел, в которой, в частности, под шестым пунктом было кратко сказано: «Украинцев, кто зачем живет, не держать и их отпустить». Слово «украинцы» думный дьяк никак не пояснял, – очевидно, в Москве оно было на слуху и в пояснении не нуждалось. Что оно означало, становится ясно из последующих документов. Весной 1648 года в связи со слухами о грядущем нападении крымцев на московские границы был объявлен сбор воинских людей украинных городов – Тулы, Каширы, Козлова, Тарусы, Белева, Брянска, Карачева, Мценска. В наказе воеводам Юрию Буйносову-Ростовскому и Мирону Вельяминову от 8 мая, составленном по докладу дьяка Гавренева, в частности, было сказано: «…В те города воеводам отписать же, чтоб воеводы детей боярских и дворян и всяких служилых людей на государеву службу выслали к ним тотчас». На службе Московского государства в 1648 году уже состояли малороссийские казаки, но они именовались не «украинцами», а «черкасами».

Таким образом, исторически было так, что «украинцами» назывались служивые люди из самой коренной Великороссии, а уроженцы земель современной Украины упорно считали себя русскими. Но постепенно слово «украинцы» стало распространяться среди малороссов. Удивительного тут ничего нет.

Во-первых, среднее Поднепровье также было окраинной землей Руси. Французский инженер Л. Де Боплан в XVII веке в своих произведениях объединил Киевское, Брацлавское и Подольское воеводства, называвшееся в обиходной польской речи «украиной», под одним названием «L’Ucraine», впервые превратив имя нарицательное в имя собственное, возможно, из-за незнакомой терминологии. Постепенно с подачи поляков это название прикрепилось к Киевскому воеводству (XVII век), но продолжало иметь топографическое значение[7]. С присоединением левого берега Днепра к Московскому царству эта окраинность стала особенно заметна.

Во-вторых, большинство русских «украйн» отличались также особенностью управления. «Гетманщина», управляемая пожизненно выборным гетманом, отличалась от большинства русских земель, где власть осуществляли направленные царем воеводы.

В-третьих, земля Гетманщины была только частью исторической Малой Руси, так что выражение «малороссийская Украина» было вполне естественным. Достаточно долго, вплоть до начала XX века, украинцами из малороссов называли себя жители Киевской губернии. В принципе, это было самоназвание, подобное словам «туляки», «волгари», «пензенцы» и пр. Также украинцами называли себя жители Харьковской губернии, бывшей Слободской Украины. Впрочем, самоназвание «слобожане» употреблялось гораздо чаще.

В 1723 году в одном из указов Петр I упоминает «украинцов Азовской и Киевской губерний» – пограничных служилых людей, в том числе и со Слободской Украины. Но при этом он также четко отличает их от «малороссийского народа». В 1731 году, в царствование Анны Иоанновны, на Слобожанщине и в соседних землях стала создаваться «Украинская линия» – военно-инженерная система непрерывных земляных оборонительных укреплений, копирующих рельеф местности, предназначенная для защиты степной зоны юга России от набегов крымских татар. Размещенные там войска «засечных» линий стали называть «Украинской ландми-лицией», костяк которой составляли однодворцы великорусских степных губерний. Ландмилиция была распущена в 1763 году, но большинство пограничников остались на месте, перейдя в разряд государственных крестьян.

В целом еще в начале XX века этнографическая наука считала так: есть триединый русский народ, состоящий из трех ветвей – великороссы, малороссы и белорусы. При этом среди великороссов выделялись этнографические группы поморов, казаков 11 войск, старообрядцев ряда толков и согласий. Среди белорусов выделялись полешуки (жители Полесья) и литвины (белорусы-католики). Малороссы делились на украинцев (жителей Поднепровья и Слободской Украины), русинов (жителей Галичины, Буковины и Карпатской Руси). При этом среди русинов выделялись этнографические группы бойков, лемков, гуцулов, покутян. Но политические грозы XX века изменили само понятие «украинец».

Во второй половине XIX века украинцами стали называть себя активисты сепаратистских организаций и партий Малороссии. Впрочем, если использовать известную фразу, страшно далеки они были от народа. В начале XX века самоназвание «украинцы» получило некоторое распространение среди русинов, проживавших в Галиции, находящейся тогда в составе Австро-Венгрии. Но окончательно украинская идентичность в Галиции появилась только между мировыми войнами в 1920-1930-х годах. Тогда же украинскую идентичность восприняли жители Волыни, которая была под властью Польши. После революции 1917 года, когда большевики создали Украинскую советскую республику в составе СССР, многие малороссы тоже уверовали себя в том, что они украинцы. Но подавляющее большинство из них не видели никаких различий между собой и собственно русскими.

Так кто же является украинцем в современном мире? Подавляющее большинство (вероятно, 90 %) украинцев, это «украинцы по анкете». Иначе говоря, в советское время малороссов записали в украинцы, и те привыкли к этому. Большинство из них говорят или на русском языке (пусть даже с особым произношением), или на суржике (смешанном языке, представляющем собой смесь русского с местными диалектными особенностями и произношением). Напомним, что, согласно социологическим исследованиям американского Института Гэллапа, посвященным отношению к русскому языку в постсоветских государствах, 83 % населения Украины выбрали русский язык для заполнения анкеты при проведении опроса. Институт обозначил этот раздел исследования как «Russian as the Mother Tongue» (Русский как родной язык)[8]. Кстати, из тех 17 % граждан Украины, которые предпочли пользоваться не русским языком, далеко не все стали использовать именно украинский. Венгры в Закарпатье, болгары в Одесской области, поляки на Житомирщине отвечали на своих языках. Вот вам и уровень украинизации украинцев! Итак, рерусификция (то есть возвращение русского самосознания) для таких украинцев произойдет безболезненно и даже незаметно для них самих.

Весь украинский сепаратизм всегда был делом местных начальников, которые хотели стать начальниками большими, но были слишком бездарны, чтобы делать карьеру в масштабах всей России. Словом, гетман-предатель с челядью – вот это и есть движущие силы украинства. От Выговского до Порошенко все столпы самостийничества были не революционеры-подпольщики, а люди из малороссийской элиты, которые хотели повысить свой социальный статус путем отделения от России. Словом, это были профессиональные украинцы. Их, естественно, всегда было мало. Вряд ли более 1 % от всех малороссов. Впрочем, среди украинских деятелей всегда было мало «национальных кадров», и их восполняли профессиональные украинцы самого разного происхождения. Не может не поражать то обстоятельство, что среди столпов украинского национализма стояли поляки (С. Гощинский, Б. Залеский, В. Антонович), великоросы (Н. И. Костомаров, Н. Сумцов, Д. Донцов, С. Хвылевой), молдаване (С. Бандера), евреи (В. Н. Перетц, Л. Ребет) и даже греки (Н. Аркас) или люди совершенно смешанного происхождения (А. Крымский, сын белорусского татарина и польки, или Р. Ярый, получех, полуеврей). Характерно, что один из основателей «украинства», В. В. Антонович, на все намеки о своем польском происхождении, вроде бы не вписывающегося в украинское движение, отвечал, что украинец – это не национальность, а политические убеждения. Подобное явление – преобладание в украинском самостийничестве лиц не украинского, а нередко и неславянского происхождения – будет повторяться вновь и вновь. Когда речь идет о державном патриотизме, то преданность общему государству представителей этнических меньшинств выглядит естественной. Более того, национальные меньшинства ценят свои достижения в единой стране и готовы проявлять особое рвение в борьбе за ее интересы. Но в этническом национализме (а украинское самостийничество претендует на то, что является национальным движением украинской нации) преобладание инородцев – это нонсенс. Факт сей может означать только искусственность такого националистического движения.

Но, повторим, профессиональных украинцев немного. Поскольку эти люди абсолютно продажны, то при случае свою «Неньку-Украину» они продадут даже не за 30 сребреников, а за 15 – по дешевке. Поэтому при предъявлении им весомых аргументов в виде кошелька или револьвера они моментально перестанут быть украинцами и заделаются тем, кем вам будет угодно. Идейный девиз профессиональных украинцев прост: «Чего изволите?»

Гораздо большую проблему представляют примерно 10 % от всего населения Украины – убежденных «свидомых» украинцев, которые действительно верят в древних укров и поклоняются Мазепе и Бандере. В принципе, все они являются не сторонниками политического движения, а членами тоталитарной секты.

По мнению религиоведов, к основным признакам тоталитарной секты и деструктивного культа можно отнести:

1) наличие харизматического лидера (живого или мертвого);

2) наличие методик контроля сознания (контроль мышления, поведения, информации, эмоций);