Ребекка прикусила губу, и Клаус понял, что его слова попали не в бровь, а в глаз. Она действительно любит этого лихого вояку, во всяком случае, настолько, насколько применимо к ее роковым страстям слово «любовь». Теперь, когда Клаус узнал правду, он был даже менее склонен проявлять терпимость к утомительным романам сестры. Как всегда, именно ему придется тащить заблудшую овцу обратно в загон, сопровождая процесс пинками и криками. Она что, никогда не устанет сопротивляться судьбе и будет раз за разом наступать на одни и те же грабли?

– Тут все сложнее, чем ты думаешь, – пробормотала она, а потом отбросила за спину свои медового цвета волосы и повысила голос: – Армейские знают о существовании сверхъестественных существ, и даже могут заподозрить, что мы находимся здесь, в этом городе. Мне пришлось действовать медленнее, чтобы все расследовать и убедиться, что наша тайна не раскрыта. Ожидать, чтобы ты понял, что такое осмотрительность, не приходится, но дела обстоят именно так.

Самым странным и необъяснимым было то, что, кажется, она на самом деле верила в свои слова. Эта дурища только что признала, что жила среди вооруженных людей, которые знают о вампирах. И забылась настолько, что называет это осмотрительностью!

Если кто-то во французской армии осведомлен о вампирах, это еще одна причина, чтобы воздействовать на них принуждением или убить. И нет никакого смысла выжидать, вынюхивать или влюбляться… и все же Ребекка избрала именно такой путь. Как это похоже на нее, и как совершенно не похоже на осмотрительность!

– Ребекка, – напомнил Клаус, изо всех сил стараясь контролировать свой тон. Ему хотелось, чтобы сестра поняла значение каждого его слова, поняла, что это не пустые злобные угрозы. – Элайджа верит, что для нашей семьи крайне важно не разлучаться, и я понимаю почему. Но если ты будешь настаивать на том, что может положить конец самому нашему существованию, то знай: у меня есть серебряный кол с твоим именем, – предупредил он, подходя ближе. Ребекка отстранилась, ноги ее прижались к украшенному кистями покрывалу. – Подчини себе армию, или уничтожь эту угрозу, или сделай и то и другое, мне все равно. Только не подведи. Если на тебя нельзя будет положиться, ты присоединишься к Колу и Финну в их гробах.

– Ты чудовище, – прошипела Ребекка. Даже в теплом свете свечей ее лицо выглядело мертвенно-бледным. – Как ты смеешь мне угрожать, когда сам путаешься с этой… этой…

– Ведьмой, – ровно закончил Клаус. – С ведьмой, которая вдобавок наполовину оборотень. А какая выгода от твоего капитана? Я имею в виду, помимо того, что он может выдать вашему отцу, где мы находимся?

Ребекка невесело рассмеялась.

– Нашему отцу, – сухо поправила она. – Уж конечно, сейчас он одинаково ненавидит всех нас.

– Меня он ненавидел с самого начала, – буркнул Клаус, разозлившись оттого, что сестра так быстро взяла реванш. Благодаря своему быстрому мышлению она всегда была ценным союзником, но служить мишенью для ее насмешек – удовольствие маленькое.

Впрочем, возможно, это означало, что Ребекка не совсем забылась и еще сможет спасти положение, каким бы бедственным оно ни было. Может, страх перед его кинжалом поможет ей вспомнить об ответственности.

– У меня нет желания драться с тобой, – сказала Ребекка уже мягче, она будто прочла по лицу Клауса, что тот тоже смягчился. – В конце концов, мы хотим одного и того же, верно? Любви.

Тут она, пожалуй, зашла далековато. Клаус не позволит ставить на одну доску ее девчоночью мелодраму и настоящее откровение, которым стали его чувства к Вивианн Леше.

– Вовсе нет, – ледяным тоном ответил он. – Я хочу от тебя, чтобы ты ставила нашу общую безопасность выше своих чувств, а ты хочешь, чтобы я позволил одному оборотню-выскочке жениться на женщине, на которую у него нет никаких прав. Я не колеблясь поставлю ее благополучие выше твоего, да и выше своего тоже, ты же знаешь. Так что соберись и веди себя как настоящая Микаэльсон, иначе тебе придется предаваться сожалениям всю оставшуюся жизнь. Вечную жизнь.

В мгновение ока смягчившееся было лицо Ребекки снова стало жестким, и Клаус порадовался, что не уступил ей. Сестра одновременно была и факиром, и змеей, поэтому никакая осторожность в обращении с ней не была лишней.

– Я сделаю, что должна, – отрезала она. Клаус отметил: Ребекка не сказала, что именно намерена сделать. – Тебе не придется переживать за мое поведение, но я предупреждаю, что не намерена терпеть запугивания и угрозы. Прежде чем судить меня за мои дела, Никлаус, приведи в порядок свои собственные.

Подобрав пышные юбки, она уже собиралась выскользнуть из комнаты, но тут в дверях возник Элайджа, и Ребекка остановилась. Клаус хмыкнул – больно уж неловко пришлось ей прервать свой уход, который задумывался таким эффектным.

– Что тут такое? – нахмурившись, требовательно спросил Элайджа.

Он прижимал к груди какую-то книгу, и острые глаза Клауса заметили, что книгу эту выносить из гостиницы совершенно незачем.

– Я могу задать тебе этот же вопрос, дорогой брат, – любезно заявил Клаус, кивая на книгу.