Пересекаю холл и заношу Тиджея в гостиную, освещенную только светом фонарей у бассейна за большим панорамным окном. Опускаю его на диван и тут же сваливаю из дома, предусмотрительно погасив свет.

Спустя минут двадцать я возвращаюсь к «Оклахоме» и вспоминаю, что так и не отыскал пропуск, ведь меня отвлекла драка у входа, а значит, попасть в бар я не смогу. Выругавшись, открываю бардачок в надежде, что после того, как О’Донован вручил мне карточку, я бросил ее туда. Наконец нахожу заветный черный конверт с красным ромбом. Разорвав его, достаю пропуск в бар, ликуя, и выхожу из автомобиля. Оказавшись на улице, удивляюсь оглушительной тишине вокруг. Из бара не доносится ни звука.

Быстрым шагом преодолеваю расстояние до главного входа и подношу карточку к считывателю на двери. Та с громким писком открывается, и я оказываюсь в темном душном коридоре, ведущем к совершенно пустынному бару.

За барной стойкой, столешница которой блестит в свете белых светильников, низко свисающих с потолка, никого. Столики напротив тоже пустуют. И только в глубине помещения, утопающего в тусклом освещении, виднеется какое-то движение.

Прохожу дальше и слышу крики девушки, а рядом с ней – какого-то парня, держащего ее за волосы. Поражает то, что она даже не пытается вырваться из его хватки и просто закрыла глаза, принимая происходящее как неизбежное. Кретин матерится, а затем просто дает девушке пощечину, отчего она отшатывается назад и, потеряв равновесие на огромных каблуках, валится на пол.

Мои глаза расширяются. И я рычу:

– Какого хрена?

Парень поворачивается на мой голос, и я встречаюсь с взглядом его карих глаз. В них я отчетливо вижу лишь дерьмо.

На придурке черный костюм в мелкую клетку. Дорогой, очевидно. На рукавах рубашки блестят золотые запонки. Он переступает своими лакированными оксфордами через хрупкую ногу девушки и, сложив свои руки в карманы, вскидывает голову.

– Бар закрыт, – выплевывает он. – Уходи, пока я не позвал охрану.

Слово «охрана» звучит для меня, как команда «фас» для собаки. В два шага сокращаю расстояние между нами и, даже не задумываясь о том, что делаю, бью кретина головой о барную стойку. От силы удара он теряет сознание и стекает лужицей на пол.

Не мешкая, подлетаю к девушке. Она ошарашенно смотрит на меня, пока я аккуратно поднимаю ее с плитки и подхватываю на руки, чтобы покинуть бар.

– Какого черта ты делаешь? – вдруг спрашивает она. – Ты вообще понимаешь, во что ввязался? Поставь меня на землю. Сейчас же!

Ее командный тон удивляет меня, но кто я такой, чтобы навязывать ей свою помощь. Я ведь не супергерой.

Послушно опускаю ее на асфальт, когда мы оказываемся на улице. И с ее губ тут же срывается стон. Она хватается за мое плечо, стараясь сохранить равновесие, и обхватывает свою голень.

– Болит? – тут же интересуюсь.

Брюнетка резко отдергивает от меня руку и прислоняется плечом к стене.

– Не твоего ума дело.

– Тебе бы показаться врачу. Возможно, это вывих.

– Спасибо, папочка.