В эту ночь Вика была со мной особенно нежной, как будто хотела, чтобы я раз и навсегда забыл обо всех неприятностях. Я пробыл у нее дольше, чем обычно. Где-то в конце ночи, когда за окном, прочищая заспанные глотки, хрипло заорали петухи, она спросила:

— Хочешь пить? У хозяйки есть взвар холодный-холодный, кисло-сладкий.

И, соскочив с постели, босиком побежала к буфету за чашкой.

Я закрыл глаза, чувствуя, как приятная усталость добирается до каждой клетки. Сон боролся со мной, но не тяжело, а как бы в шутку, то набегая, то снова уходя. Это была коварная игра, и он подстерег меня. Я не смог открыть глаза.

Не знаю, на сколько минут я забылся, а когда проснулся, то увидел Вику, сидевшую на кровати с будильником в руках.

— Можешь спать еще целых семь минут!

Я посмотрел на стрелки и вздохнул:

— Где же твой компот?

— Вот он. Только это не компот, а взвар. Это совсем разные вещи, две большие разницы, говоря по-одесски.

Я хлебнул из чашки. Взвар был хорошим.

— Когда ты уходишь, я чувствую себя преступницей. Это так несправедливо: я могу дрыхнуть, валяться в постели, а тебе идти холодной ночью…

Слова эти тронули меня. Я наклонился и поцеловал руку, в которой она держала пустую чашку.

В школу я пришел за десять минут до звонка и тут же попал в засаду. Меня поджидал Тарас Федорович.

— Почему вы так поздно?

— У меня третий урок.

— Ну и что из этого?

— Я же не опоздал…

— Еще чего не хватало — на уроки опаздывать! А кроме уроков у вас нет других обязанностей?

К такому тону с его стороны я не привык а, не зная, что ответить, пожал плечами.

— В школу ходят, между прочим, не только на уроки. Это профессор отчитал лекцию — и домой, а учитель работает круглые сутки.