– Я их тоже люблю, – кивнул он. – Я не стал бы работать с ними, если бы не любил.

– Они не общаются с другими… – Она кашлянула. – С другими инспекторами.

Линус тоскливо покосился на дверь. Теперь так просто не уйдешь. Сжимая перед собой портфель, словно щит, он развернулся обратно.

Директриса встала со своего кресла и обошла стол. Он отступил на шаг, в основном по привычке. Она не стала подходить ближе, просто присела на край своего стола.

– К нам приезжали… другие… – сказала она.

– Правда? Это, конечно, неудивительно, однако…

– Они не понимают детей. Не видят их такими, какие они есть, видят только то, на что они способны.

– Детям нужно понимание. Какие у них шансы попасть в приемные семьи, если все будут вести себя с ними подозрительно и боязливо?

Директриса фыркнула:

– В приемные семьи!

– Я что-то не так сказал?

Она покачала головой:

– Нет, простите. Вы оригинальны. Ваш оптимизм заразителен.

– Да, я солнечный лучик, – мрачно произнес Линус. – Ну, если ничем больше не могу…

– Как вам удается? – спросила она. И побелела, как будто испугалась собственных слов.

– Что вы имеете в виду?

– Работать на Департамент.

Капля пота скользнула по его шее до ворота рубашки. В кабинете было жарковато. Впервые за очень долгое время перспектива выйти на улицу под дождь показалась привлекательной.

– А что не так с Департаментом?

Директриса колебалась.