Слова Галлиуса Ракса преследуют ее, словно дурной запах. «Вера осветит нам путь. Империя нуждается в детях. Я собираю Теневой совет…»

Империей правят вовсе не так. Этому человеку нужен культ, а не правительство. О Палпатине постоянно ходили слухи, от странных до зловещих: мрачные сказки, будто он приносит в жертву животных или охотится на детей, истории о том, как он исчезает на многие месяцы, страшилки, что старик вечен и прожил уже не одну жизнь. И не важно, сколько лжи было в этих слухах, одно всегда оставалось правдой — при Палпатине в Империи сохранялась стабильность. Он был не просто политиком или спрятавшимся под капюшоном теократом. Имперские планеты никогда не голодали. На них никогда не воцарялось беззаконие. Хотя Империя крепко держала Галактику рукой в карбонитовой перчатке, Галактике это шло лишь на пользу — та была попросту слишком большой, чтобы существовать сама по себе, чересчур обезумевшей и чересчур разрозненной, чтобы выжить без сильной власти, стремившейся к объединению. У Палпатина был талант назначать на соответствующие посты тех, кто мог заставить имперскую машину работать. Этого у него не отнять. Он доверял им и позволял выполнять порученную работу. Император знал, когда и кому делегировать полномочия.

Чего нельзя сказать о Раксе, который держит в своих руках все рычаги.

Слоун понятия не имеет, какова его конечная цель, и это ее тревожит. Галлиус Ракс обожает всевозможные ухищрения. Так что же он скрывает?

Возле турболифта ждет Адея. Девушка стоит, вытянувшись в струнку, взгляд ее тверд и ясен. Вот она, настоящая гордость Империи. Адея Райт — вот кого следует выдвигать на руководящие должности. Преданный и верный администратор. Главное для нее — информация и логистика, цель и результат, истина и последствия. Имперец из нее куда лучше, чем из какой-нибудь скользкой личности вроде Брендола Хакса, для которого все прочие — лишь орудия и декорации.

«Неудивительно, — думает Рей, — что Раксу он нужен живым».

На мгновение в мыслях Слоун возникает фантастическая картина, в которой Адея — не просто ее помощница. Адея могла бы стать прекрасной дочерью. Слоун, естественно, никогда всерьез не рассматривала возможность создания семьи — та стала бы очередным поводом для властей предержащих отказать ей в повышении. Но теперь она пытается представить, как могла бы сложиться жизнь, выбери она иной путь. Семья, муж, дочь — такая, как Адея…

Войдя следом за Слоун в турболифт, помощница протягивает ей инфопланшет со скорректированным расписанием. Дверь за ними закрывается, и от фантазий о семье не остается и следа.

«Уже слишком поздно об этом мечтать», — думает Рей.

Слоун берет планшет, но даже не смотрит на него. Взгляд ее устремлен в некую точку за тысячи километров отсюда.

— Что-то не так? — спрашивает Адея.

Турболифт приходит в движение, унося их на нижние уровни «Разорителя», последнего звездного суперразрушителя Империи. Внезапно Рей задумывается — а действительно ли последнего? Она воспринимала данный факт как нечто само собой разумеющееся, но, как говорил Ракс: «Факты и истина — совершенно разные вещи». Слоун напоминает себе, что пришло время вновь провести переучет всех кораблей флота. Собственно…

Она останавливает турболифт.

— Адея, — говорит гранд-адмирал, — мне нужна твоя помощь.

Девушка в замешательстве озирается.

— Почему мы…

— Потому что у нас важный разговор и я не хочу, чтобы его мог подслушать кто-то, кому я не доверяю. — «А список тех, кому я доверяю, куда короче, чем мне бы хотелось», — думает Рей. — Я… восхищаюсь адмиралом Раксом, но на самом деле он — ничтожество. Сомневаюсь, что согласна вверить управление Империей в его руки.