Пролог

Два молодых человека стояли на краю обдуваемого ветрами промёрзшего горного карниза и наслаждались видами раскинутой внизу зелёной долины, что тянулась вдоль узкой, но стремительной речки.

— Красота, — поделился своими мыслями один из юношей. — С возрастом начинаешь ценить мелкие радости жизни.

— А я, наоборот, больше ничему не радуюсь, такое ощущение, что миру больше нечего показать, — ответил его собеседник.

Парни почти синхронно вздохнули как-то совсем по-стариковски, и сразу стало понятно, что молодость — это обман. Их выдали глаза — уставшие, повидавшие всё на свете глаза даже не стариков, а существ, что видели расцвет и гибель цивилизаций.

— Ты готов, мой древний друг? — спросил первый.

— Разве готов младенец покинуть свою колыбель? Разве готов орлёнок к первому полёту? Нет, они не готовы, но природа их такова, что ничего другого им не остаётся. То же и с нами — другого пути нет.

— Другого пути нет, — пожал плечами "поддельный" юноша. — Лучше и не скажешь. Ты попрощался с миром?

— С кем? У меня давно уже не осталось родственников. Вернее, их слишком много, а моя кровь столь размыта в них, что уже не вызывает во мне никаких чувств.

— Я говорю о мире. Специально привёл тебя сюда, в Шангри-Ла, чтобы мы запечатлели в памяти ту колыбель, что породила нас.

— Сантименты давно отброшены.

— Тогда вперёд!

Они подняли взгляды вверх, и глубокое пронзительно чистое небо вдруг превратилось в поверхность озера, в которое кинули камень. Небесная гладь взволновалась ровными концентрическими кругами, эпицентр которых находился над долиной.

Именно по центру небо внезапно разошлось, открыв взору не пустоту и черноту космоса, а переплетение длинных, уходящих непонятно куда лестниц.

— Вуаль Забвения снята навсегда. Вот она, Небесная Лестница... Выглядит скучнее, чем я думал.

— Тебе не скрыть своего возбуждения, мой друг, ты всегда любил приключения, — усмехнулся первый. — Пойдём.