– Не больше… одного… отряда… скачут сюда. Надо укрыть людей.

Фигул бросил последний взгляд назад, на дорогу, и принялся отдавать приказы, причем обращался к легионерам, понизив голос, как будто батавы могли услышать его прямо сейчас. Беглецы поспешно сошли с дороги и, отбежав подальше, рассыпались, прячась в высокой траве и приземистом кустарнике, росшем по обе стороны. Припав к земле, они обнажили мечи и кинжалы, держа их наготове. На дороге остались только Катон с Фигулом, причем центурион согнулся пополам, потому что все еще не мог отдышаться.

– Мы будем с ними сражаться? – спросил Фигул.

Катон воззрился на оптиона, как на сумасшедшего.

– Нет, если только они сами нас к этому не вынудят. Зачем нам лишний риск?

– Но, командир, численно мы их превосходим.

– Они лучше вооружены и едут верхом на лошадях. Нам ничего не светит.

Фигул пожал плечами:

– Очень даже светит, если захватить их врасплох. Зато мы смогли бы раздобыть коней, чтобы ехать верхом.

– В болотах от них пользы мало, одни хлопоты.

– Но, командир, – улыбнулся Фигул, – мы всегда сможем их съесть.

Катон в отчаянии покачал головой. Их вот-вот могли обнаружить, на них могли напасть, а его оптион думал о еде. Отдышавшись наконец, центурион выпрямился.

– Мы будем всячески избегать стычек. Понял?

– Так точно, командир.

– Я буду с ребятами по эту строну дороги, ты – по другую. Следи, чтобы они не высовывались и молчали, пока не услышишь мой приказ.

– А если нас заметят, командир?

– Ничего не предпринимать, пока я не отдам приказ. Решительно ничего.

Фигул кивнул, повернулся кругом и побежал к своим солдатам, сбивая дождевые капли с густой, высокой травы. Катон проводил его быстрым взглядом и увидел, что бойцы в поисках укрытия изрядно примяли подлесок. Предпринимать что-либо в связи с этим было уже слишком поздно, и Катон побежал к легионерам, дожидавшимся его по другую сторону дороги. Лишь шевеление высокого камыша указывало на то, что некоторые из них еще устраивались поудобнее.

– Не двигаться, черт возьми! – рявкнул Катон.

Коричневые головки стеблей тут же перестали покачиваться, а Катон, оказавшись в зарослях между двумя солдатами, припал на одно колено и приложив ладони ко рту, позвал: