– А как ты думаешь, отец придет меня благословить? – спросила Инэвера.

– Мм, – замялся Соли, – насколько я знаю, отец еще спит в беседке. Ночью он глаз не сомкнул.

Соли беспомощно пожал плечами, и Инэвера потупила взор, не желая выдать огорчение.

Брат нагнулся и ласково приподнял ей голову, заглянул в глаза:

– Поверь, отец желает тебе блага не меньше, чем я, пусть даже не всегда это показывает.

– Я знаю, – кивнула Инэвера и на прощание обняла Соли за шею. – Спасибо тебе.

Кашив взглянул на Инэверу, будто впервые заметил. Затем нацепил свою очаровательную улыбку и поклонился:

– Всех благ тебе, Инэвера вах’Касаад, в становлении женщиной. Желаю тебе хорошего мужа и много сыновей – таких же ладных, как твой брат.

Инэвера улыбнулась и зарделась. Воины неспешно пошли прочь.

Наконец очередь сдвинулась с места. Инэвера томилась на солнцепеке, девочек с матерями впускали по одной зараз, и день тянулся медленно. Одни проводили внутри считаные минуты, другие – чуть ли не час. Все выходили в черном, обычно с видом вразумленным и облегчением в глазах. Иные, увлекаемые матерями домой, напряженно смотрели в пустоту и отрешенно оглаживали руки.

Перед входом в шатер мать Инэверы так сильно впилась в плечи дочери пальцами, что ногти едва не проткнули материю.

– Не поднимай глаз и держи язык за зубами, когда с тобой заговорят, – прошипела Манвах. – Не отвечай, когда не спрашивают, и не перечь. Повтори за мной: «Да, дама’тинг».

– Да, дама’тинг, – покорно произнесла Инэвера.

– Запомни этот ответ накрепко, – наказала Манвах. – Оскорбляя дама’тинг, ты оскорбляешь саму судьбу.

– Да, мама. – Инэвера с трудом сглотнула, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

Что творится в шатре? Разве мать не подвергалась тому же обряду? Чего она так боится?

Най’дама’тинг отвела полог шатра, выпуская девочку, что недавно стояла впереди Инэверы. Теперь на ней был головной платок, но бурого цвета, как платье, которое осталось прежним. Мать гладила ее по плечам и бормотала слова утешения, но обе побрели прочь в слезах.

Най’дама’тинг проводила их невозмутимым взглядом и повернулась к Инэвере с матерью:

– Меня зовут Мелан. – Она жестом пригласила их внутрь. – Вами займется дама’тинг Кева.

Инэвера сделала глубокий вдох, они с матерью разулись, начертили в воздухе метки и шагнули в шатер дама’тинг. Сквозь полотняный свод пробивалось солнце, заливало просторное помещение ярким светом. Все было белым, от стен до крашеной мебели и толстого напольного холста.