Полученные списки я первым делом дешифровал, превратив буквенно-цифровые абракадабры во вполне понятные переносные радиостанции среднего радиуса действия, микрофонные «жучки» и патроны к пистолету Стечкина.

Против каждого наименования я расставил число и время его получения и жирный знак вопроса: для каких именно целей моему предшественнику мог понадобиться именно этот предмет.

Дотика моих исследований была проста — собираясь что-то предпринять, человек обеспечивается не вообще предметами, а предметами, необходимыми для воплощения его плана в жизнь. Допустим, если он желает лишить жизни своего противника, то вначале он выписывает винтовку с оптикой и глушителем, чтобы примерить ее к руке и глазу, затем патроны, чтобы потренироваться в стрельбе по удаленным предметам, потом бронежилет или сбивающие со следа служебных собак порошки и прочее — в зависимости от того, как и с кем он надумал расправиться.

Выстраивая затребованные материальные ценности в хронологическом, по мере их получения, порядке, я надеялся понять логику их использования и через это раскрыть план действий погибшего агента. Но не понял ничего, кроме того, что со склада были получены подслушивающие устройства повышенной чувствительности, лазерный сканер, миниатюрные телекамеры и прочая необходимая для слежки аппаратура. Но о том, что ему надлежало заниматься слежкой, я и так знал. Без изучения чуть не в микроскоп длинных списков выписанного специнвентаря. Получается, прямого отношения к убийству эта аппаратура не имела. Если только опять косвенное.

С техникой я промахнулся.

Тогда зайдем с другой стороны. Что еще необходимо агенту при разработке объекта?

Правильно — информация. Как можно больше информации о том, кто он, где жил, с кем дружбу водил, с кем ссорился, с кем мирился. Все — вплоть до случайных любовниц его знакомых на втором курсе техникума, который он закончил тридцать лет назад.

Копал такую информацию мой погибший коллега?

Наверняка. Если он агент, а не манная каша.

Может отыскаться след подобных исследований?

Должен! Он же не в безвоздушном пространстве копался, а в информации.

Я снова запросил Контору. А сам, чтобы не терять времени, отправился в ближайшую библиотеку. А из нее — в еще одну. И в еще. И в еще… И оказалось, что погибший был записан во всех этих библиотеках! Что само по себе очень необычно. Ему что, одной плюс запасников Конторы было мало?

Непонятно.

Прикрываясь липовым удостоверением инспектора Министерства культуры, я просмотрел его читательские карточки. Наряду с сотнями, чтобы не возбуждать подозрение, других карточек. И снова удивился. Объемы просмотренной литературы были огромны. Вернее, в одной библиотеке не очень, но суммарно во всех — просто удивительны.

Больше всего внимания он обращал на периодику. Хотя, для отвода глаз, брал и «Трех мушкетеров», и «Сексуальную грамматику». Самый типичный набор — газеты, журналы, справочные издания, причем не только за последний год, а и за прошлый, и за позапрошлый, и за позапозапрошлый. И даже более ранние года. Что ему там, в глубине прошедших лет, могло понадобиться такого, что было бы актуально до дня сегодняшнего?

Загадка.

Информация, пришедшая из недр Конторы, дала примерно тот же результат. Та же периодика, только из закрытых, с грифом «Для служебного пользования», источников. И еще, конечно, всевозможные сведения о жизни и трудовой деятельности наблюдаемого объекта и его ближайшего окружения. Но это понятно. Это как положено.

Я снова оказался в начале исследований. Снова один перед единственным и главным вопросом — кому и зачем нужна была его смерть?

Как на него ответить?

Только повторяя путь своего предшественника. След в след! Как при ходьбе по глубокому снегу.