– Я закрывал, точно.
Усомниться в словах Ганса нельзя. Он редко говорит, и еще реже фантазирует.
Мы с Гансом никогда не были тем, что принято называть командой. Однако в ситуациях, подобных этой, синхронизация у мужчин с определенным опытом происходит мгновенно. Когда нужно, я могу двигаться достаточно тихо и быстро. За мной, притом с арбалетом наизготовку так же споро двигался Ганс. Увы, шмайссер, который не покидает его бычью шею, служит сугубо декоративным целям. У меня же в руках отдыхала перед тем, как вступить в дело, моя любимая дубинка – Большой Успокоитель. Свинцовый вкладыш, отсутствие столь любимых непрофессионалами шипов и крюков делали ее универсальным орудием ближнего боя. В отличие от шмайссера, ее перезаряжать не нужно. Единственный недостаток этого совершенства вытекал из его неоспоримых достоинств. Долго полутораметровой дубиной весом в добрые десять кило не поорудуешь. Собственно, она и рассчитана на то, что в руках мастера все сделает быстро – в одно, максимум в два движения.
Дверь была открыта настежь. Не успели мы осмыслить отсутствие противника, как с кухни донеслось:
– Сюда, скорее сюда!
Рекорд бега по коридорам только что был побит, причем побит Гансом. Вот уж не думал, что такая туша может так быстро бегать. На кухне чинно сидели Надя, Алиса – и юноша, чья накидка, переливающаяся всеми цветами радуги, не оставляла сомнений относительного того, кто к нам пожаловал. Увидев нас, юноша поднялся, что добавило ему не больше десяти сантиметров роста, и, уставившись немигающим взглядом в переносицу Ганса, произнес:
– Детектив Алекс, вам послание!
– Чаю хотите? – Это Надя, выйдя из ступора, невпопад решила завязать беседу. Ученик с Горы явно не был обучен той простой истине, что не только размер имеет значение. А может, мне стоит поработать над имиджем: вон, у Ганса и головной убор, и шмайссер, а у меня?..
– Вообще-то, детектив Алекс – это я.
– Правда?
Ну, и как интересно я должен доказывать, что я – это я? Неужели кому-то еще охота получать послание с Лысой Горы? Нет, в этой комнате таких идиотов насчитывается ровно один.
– Это он, – подтвердил мои слова Ганс.
Что-то громыхнуло, в глаза подул ветер, снова хлопнула дверь, – и мы остались в прежнем составе: Алиса, Надя. Ганс и я.
– Вы опять двери не закрыли? – Алиса все-таки попыталась показать, кто в доме хозяин.
– А зачем? – резонно заметил Ганс, после чего, впрочем, покорно отправился в прихожую. Не знаю, есть ли такое созвездие, но сегодняшний день явно проходил под созвездием дверей. Передо мной на столе лежал маленький желтый конверт.
Желтый – цвет, который почему-то обожают на Лысой Горе, и, вероятно, поэтому не любят во всех остальных местах нашего города. Ну что ж, поглядим: вдруг они просто решили прислать мне открытку? С днем рождения забыли поздравить, а теперь подождали полгода – и сподобились. Увы, записка, вложенная в конверт не имела никакого отношения не только к поздравлениям, но даже к такому понятию, как вежливость.
«Вас ждет Младшая Хозяйка». Хороший, лаконичный текст. Если бы что-то подобное я получил от Григоряна, я бы с легким сердцем написал ему в ответ: «Продолжайте ждать». Однако на записку в желтом конверте принято реагировать иначе. «Иначе» означает рысью пуститься выполнять то, что сказано в записке. Именно так мне и придется поступить, но сначала нужно уладить кое-какие дела, ибо о том, когда я вернусь от Хозяйки, не знает никто, кроме нее. Итак, дело номер раз:
– Надя, давай ты не будешь меня дожидаться?
– Почему?
Ну да, наверное, в конверте было уведомление о любовном свидании, вот я ее и отсылаю.