– Разумеется, сударь. Я сказала вам об отношении хозяев для того, что вы поняли, почьему я здесь. Я привязалась всей душьой к этим людям, особенно к мадам, и сочла своим долгом помочь ей.

– Разве госпожа Иноземцева-Крупенина нуждается в помощи полиции?

– О, да! – пылко воскликнула собеседница. – Ошень нуждается! Видите ли, в последнее время в ее жизни появился ужас, совершенный ужас! Хоррор! Некий странный человек преследует ее и говорит немыслимые весчи!

– Подозреваю, что я знаю, о чем идет речь. Я читал о вчерашнем выступлении Крупениной в Зале-Буфф и явлении там господина, напугавшего ее до обморока. Что ж, полиции не впервой искать шантажистов и мошенников. Изловим и этого! Но почему в полицию пришли вы, а не сама писательница, не ее супруг, на худой конец?

– Вовсэ ньет, я не одна пришла, мадам сама здесь, ждет в экипаже, просто она нье уверена была, что вы соблаговолите принять ее.

– Так просите ее!

Посетительница поспешно поднялась и уже у дверей обернулась к Сердюкову, шедшему следом.

– Прошу вас, умоляю, выслушайте ее, этот человьек не просто шантажист, это нечто иное! Она потеряла сон и покой. Ей кажется, – мисс Томпсон собралась с духом, – ей кажется, что это и есть подлинный посланник сатаны!

– Тогда, милые дамы, вы не в ту канцелярию обратились. Тут тогда батюшка нужен! Я не умею изгонять дьявола!

– Вы нье правильно меня поняли, господин Сердюков, – посетительница мягко едва прикоснулась к рукаву его сюртука. – Дьявола, может, и ньет, в подлинном смысле этого слова, а вот дьявольского умысла предостаточно.

Неглупая женщина, удивился Сердюков и невольно провел ладонью по тому месту, к которому только что прикоснулись пальчики мисс Томпсон.

Послышались вновь шаги. Следователь одернул сюртук. Легкий шорох платья за дверью, и появилась Юлия Соломоновна Крупенина-Иноземцева.

Полицейский и вошедшая дама несколько мгновений смотрели друг на друга. Она с опаской – можно ли довериться этому человеку в наглухо застегнутом форменном сюртуке? И в то же время с потаенной надеждой, ведь не зря милая Томпсон так пылко говорила о порядочности Сердюкова. Разве нынче в полиции много таких сыщешь?

Он же напустил на себя строгий и отстраненный вид, чтобы дамочка не вздумала и впрямь морочить ему голову чертовщиной. Спасибо, он ею сыт по горло. Да еще опять ваш брат-писатель! Увы, следователь уже имел честь заниматься делами в писательских семействах. Презабавные люди! Пришлось поломать голову! Впрочем, на то она, голова, и дана следователю полиции.

– Сударыня, прошу вас, – заученным жестом Сердюков пригласил писательницу на стул. Она, вой-дя стремительно, замерла, словно размышляя, правильно ли сделала, что пришла сюда со своими, может быть, глупыми, надуманными страхами.

– Константин Митрофанович? Господин следователь? – В голосе прозвучал вопрос.

– К вашим услугам, – он чуть склонил голову и стал похож на большую долговязую птицу с огромным клювом-носом. Высокий, худой и крепкий, со светлыми волосами и бровями, в первый миг он производил невзрачное впечатление. Крупенина с тоской подумала, что, должно быть, гувернантка сильно ошибалась и приукрасила умственные возможности своего протеже.

– Вы позволите? – она грациозно присела на край стула, точно маленькая птичка, готовая вот-вот вспорхнуть, если ее напугают резким жестом или словом. – Мне много говорила о вас моя гувернантка, мисс Томпсон. Собственно, именно она и привела меня к вам, имея в виду, что, вероятно, никто, кроме вас, не в состоянии мне помочь.

– Что же у вас случилось, чем я вам могу помочь? – следователь, по обыкновению, расположился для беседы за столом напротив собеседницы.

– Ах, ей-богу, я не хочу выглядеть глупой в ваших глазах. Глупой и истеричной барынькой, которая от скуки жизни придумывает себе страхи. Вы ведь знаете меня? – она слегка замялась. Нечасто известные писатели посещают полицейский участок. – Я пишу романы. Я дочь издателя Иноземцева, Юлия Соломоновна Иноземцева, и к тому же имею еще и мужнину фамилию Крупенина. Видите ли, когда ты известен публике, то неправильно менять что-либо, публика должна по-прежнему узнавать своего кумира, поэтому я и оставила девичью фамилию, присоединив к фамилии супруга. Впрочем, что-то я не о том. Я волнуюсь, у меня путаются мысли.