Первый раз почувствовала себя "живой" — да-да… ведь говорят же, что "если болит, значит, ты живой". А у меня болело, горело и жгло все тело. В особенности спину. Очнулась я в полной темноте. Успела подумать лишь о том, что такой боли не испытывала никогда в жизни, и снова сознание оставило меня…
Следующий раз не стала открывать глаз. Прислушалась. Доносятся какие-то звуки и тихие голоса. Странные. Но возможно это оттого, что у меня бред… ведь я же не могу понимать смысл сказанного на неизвестном мне языке? Или известном? Где-то я его слышала, но не пом…
Авария! Господи! Вспомнила весь тот ужас и то, как видела со стороны себя… Или же это от полученных травм — последствия в виде бреда и галлюцинаций?.. Да! Скорее всего, я сейчас в больничной палате, ведь судя по ощущениям — потрепало меня знатно...
Принцесса! Боже, она ведь тоже там была! И если я себя так чувствую… Меня окатило ледяной волной ужаса, снова встала та картинка перед глазами: я прижимаю дочь к себе, а врач качает головой. Следом приходит другая: как странный ангел уводит мою дочь.
— Со… — Попыталась позвать малышку, но выдала лишь глухой сип, и добилась только новой порции боли, от которой снова отключилась.
Не знаю, сколько таких пробуждений было, по-моему, боль очень медленно уходя из тела, заселялась в душу, разрывая ее и терзая переживаниями за малышку.
Как же я ненавижу неизвестность… все эти сомнения и домыслы, зачастую далекие от истины. Я всегда предпочитала горькую правду сладкой лжи. Вот и сейчас лежу здесь— неизвестно где, а Софи, наверное, еще тяжелее! Она же совсем кроха, каких-то шесть лет — вся жизнь впереди! А если то видение было правдой… Если она… Господи, нет! Ты не можешь ее отобрать!!! Дочь — все для меня, смысл моей жизни…
Слезы покатились по щекам, обжигая кожу. Шевелиться не пытаюсь, помня о болевом шоке.
Так и загоняла себя во время пробуждений в темную и глубокую яму неизвестности, пока не проваливалась в сон. Но меня все также окружала темнота и тишина. Больница вымерла? Где врачи и медсестры? Не могу же я просыпаться лишь по ночам...
Однажды проснувшись в бог знает который раз, услышала приглушенные голоса и поспешила открыть глаза, пока снова не выключили свет и не разбежались. Зажмурилась! Свет показался таким ярким! Потом медленно начала приоткрывать и слегка зависла. Странная палата: стены декорированы под камень, стеллажи с какими-то склянками цветными, в углу кадка с необычным огромным цветком, который вот-вот должен зацвести алым.
Так… Решаюсь повернуть голову, фиксируя ощущения. Вроде не болит. По крайней мере, чувствую лишь усталость, но в обморок не планирую. Выдохнула.
С этой стороны находилось окно необычной стрельчатой формы, за ним виднелось небо. Вот за разглядыванием этого окна меня и застал добродушный голос, на который я тут же обернулась.
— О! Вы уже очнулись, нери! Не ожидал так скоро, ведь восстанавливающую сферу только сняли, и вы должны были проспать еще тигов¹ пять [1 тиг=1 часу]— седовласый мужчина подошел к моей постели и начал осматривать. — Как вы себя чувствуете нери?
— Я-я-я… — я запнулась, но быстро взяла себя в руки. — Где моя дочь? — и все-таки не вытерпела, закашлялась.
Доктор удивленно молчал несколько долгих мгновений, потом все же принес мне воды и ответил:
— Дочь? Нери, но у вас нет детей, насколько мне известно. — Он продолжал с любопытством во взгляде рассматривать меня, пока я переваривала услышанное.
— В с-смысле н-нет? Она ч-что, не выжила? — Мое сердце замерло в ожидании ответа скованное холодом, а этот странный доктор приподнял брови, как будто перед ним диковинка какая-то, осмотрел с ног до головы, задержавшись в районе живота, странным отсутствующим взглядом. — Не молчите, ответьте мне! — Хрипло поторопила его. И жалобно, кажется, срываясь в истерику, добавила: — Пожалуйста...
— Нери, но вы не могли быть беременны, перед казнью вас проверяли целители, ведь драконы ценят жизнь. Да и сейчас с уверенностью могу сказать то же самое — вы невинны.
Меня накрыло непонимание — какие к черту драконы?! Это что? Я все еще брежу, или меня разыгрывают, и это какое-то модное шоу?.. Нет, ну правда… о какой казни он говорит, если я здесь, живая… Ведь живая?