Не помню как, но узнал о ее гибели: кажется, мина 88 мм разорвала ее, попав точно ей под ноги.
А жаль.
Неплохой человек. Был. И как только я узнал, что она погибла?
Часть II
01. До Внуково меня провожал Эдуард. Внуково всего как лет пять военный аэродром, им занимались в свое время не очень — повсюду видимость строительных работ и недоделок. Эд ведет УАЗик, и мы, минуя КПП, въезжаем на летное поле.
Откуда он знает, куда необходимо ехать, где следует свернуть-повернуть? Эдуард говорит, что так же скорбит о безвременной кончине Алексея Магая.
Разглядываю носки своих ботинок.
Светит летнее солнышко, и мне необычно спокойно.
У самого самолета останавливаемся и выходим. Дружески обнявшись, прощаемся. Странно, но Эдик как бы следит за тем, чтоб я вошел в самолет, уселся в кресло, пристегнулся.
Когда он исчезал в проеме самолетной двери-люка, мне показалось, что Эдуард доставал рацию, еще, как мне показалось — а на этот счет у меня уже глаз наметан, — так вот, мне показалось, что Эдик при оружии. Автоматическая дверь стала закрываться, как только Эдик спустился по трапу Самолет стал выруливать на взлет. Тогда я почему-то удивился тому, что нахожусь один в огромном транспортном военном самолете, переоборудованном в самолет для перевозки людей…
Знаю только одно — «следующая станция» аэропорт Западного Берлина.
Почитав около получаса классическую литературу — сборник рассказов Лимонова — и вдоволь позевав, отправляюсь в гости к экипажу.
02. Ребята поначалу на меня как бы не реагировали, и лишь через минуту после моего натужно-радостного «Привет!» один из них быстро и ловко стал отключать свой шлемофон от нескольких проводов, соединявших его с основной приборной панелью управления самолетом.
Еще тогда я удивился, что такой огромный самолет ведут всего два летчика. Молодой паренек — но уже вишь ты, самолеты водит! — повернулся ко мне, весело и как-то по-доброму заулыбавшись. Ощущение некоторой обиды, которая было уж начала приходить ко мне потому, что летчики на меня не реагировали, как рукой сняло.
— Все, что должен уметь делать настоящий летчик, так это нажимать автопилот когда надо, а тем более когда не надо! — сказал, продолжая сиять радостной улыбкой летчик.
Он пригласил меня на летческую кухню — продолговатую комнатку метра два на три, надежно запрятанную в глубине чрева этого гигантского монстра. Там был чайник, большой холодильник и микроволновая печь. В ней я разогрел свои бутерброды, сделанные мне на дорогу мамой. Бутербродами я угостил летчика.
— Не надо париться, через два часа будем в Берлине.
— А потом куда?
— Мы в Варшаву по делам, а тебя, видимо, встретят. Ты же тут особенный — гэбэшный мальчик, а? — летчик усмехается..
Вспоминаю, как раньше все мы мечтали работать на Комитет.