– Тебе мало?

– Если ты так считаешь.

– Етить всех богов, котяра. Что-то встряло между нами.

– Это по-твоему так.

– Я знаю, что это так. И это произошло быстро. Но, по-моему, это твой Фумели. Всего несколько дней назад он был для тебя всего лишь предметом для шуток. Теперь вы двое сошлись теснее, а я – ваш враг.

– Я схожусь с ним теснее, как ты выразился, и это делает тебя моим врагом.

– Я не так говорил.

– Так ты думал.

– И это не так. Ты говоришь, будто сам на себя не похож.

– Я говорю, как…

– Он.

Он рассмеялся и опять уселся рядом с Фумели, подтянув ноги к груди, как и этот малый.

Дневной свет убегал от нас. Я смотрел ему вслед. Венин сидела возле Соголон, разглядывала ее, иногда разглядывала воду, порой сводила ноги вместе, когда замечала, что сидит на коже, а не на земле. Мальчишке по виду было лет шесть-семь, девочка еще моложе.

Все спали, глазели на воду, в небо глядели или своими делами занимались.

На берег мы сошли вечером. Сколько времени оставалось до солнца, я не знал. О́го проснулся. Соголон покинула рыбу первой, ведя на поводу свою лошадь. Девочка сразу за нею, крепко ухватившись за платье Соголон, страшась отдалиться от нее хотя бы на длину руки, может, еще и из-за наступавшей темноты. О́го, все еще сонный, сшатался на сушу. Леопард сказал что-то, чему Фумели засмеялся. Качнул головой вправо-влево, потом потерся лбом о щеку малого. Схватил поводья лошади Фумели и зашагал прямо мимо меня. Идя следом, малый прошипел:

– Подавателя фиников выглядываешь?

Я стиснул кулаки и дал ему пройти. Венин все так же держалась рядом со своей Соголон, как и Бунши, у той с затылка исчезали плавники. Всего в сотне шагов от нас лежала она, вздымая туман до того тяжелый, что он прилегал к земле, там росли деревья высокие, как горы, и длинные ветви торчали сломанными пальцами. Жались друг к другу, делясь тайнами. До того темные в зелени, что казались синими.

Темноземье.

Я бывал тут прежде.

Мы стояли и смотрели на лес. Темноземье – это то, чем матери пугают детишек: густые заросли с привидениями и чудищами. Это и вранье, и правда. Полдня пути пролегало между нами и Миту. Путь в объезд Темноземья занимал три-четыре дня, у него свои опасности имелись. В лесу было такое, о чем я никогда не смог бы рассказать, во всяком случае, тем, кто вот-вот в него войти собирался. Дятлы выстукивали дробь, оповещая птиц в самой дальней дали о нашем приближении. Одно дерево протискивалось меж остальных, словно в погоне за солнцем. Казалось, оно в осаду попало. Листва, более редкая, чем на остальных деревьях, обнажала ветви, широкими веерами вытянувшиеся, хотя ствол был узким. Темноземье уже сидело во мне.