– На коней! – заорал нам Леопард. – И заткните этой девчонке рот!

Даже на бегу нам было слышно шуршание по бушу. Шорох доносился отовсюду, со всех сторон, и окружал все плотнее. Я ударил лошадь Фумели, и она ускакала. Соголон появилась верхом на своей лошади и ускакала. Я – за нею, резко ударив своего коня коленями по ребрам.

Биби скакал рядом со мной, сказал что-то или засмеялся, когда из темноты выпрыгнул зогбану и ударом дубины сшиб его с коня. Я не остановился – и конь Биби тоже. Я всего раз оглянулся и увидел, как зогбану, множество их, кучей наваливались на него, пока куча в холм не превратилась. Он не переставал кричать, пока его не придушили.

Я нагнал Соголон, но зогбану настигали нас. Один прыгнул на меня, но промахнулся, рога его располосовали круп моего коня. Тот взвился и едва не скинул меня. Двое вышли из кустов и принялись хватать его лапами. Полетели стрелы: первому в спину, а второму в грудь и в морду. Леопард теперь скакал на одной лошади с Фумели, криком призывая нас следовать за ним. Позади нас собрались зогбану – глазом не сочтешь, – они рычали, скалились, порой их рога сталкивались, отчего несколько скотов упали. По густому бушу они бежали едва ли не так же быстро, как и лошади. Один показался из кустов, наскочив мордой прямо на мой топорик. Я пожалел, что у меня меча нет. У Соголон он был, она рубила на скаку, словно бы расчищала путь в диком буше. Конь Биби без понукающего всадника отстал. Зогбану бросились на него всем скопом, так на моих глазах львы делали, охотясь на буффало. Я еще сильнее дал коню под бока: многие скоты все еще гнались за нами. Потом я услышал посвист: зип-зип-зип-зип – рядом. Кинжалы бросают. У скотов имелось оружие. Один попал Соголон в левое плечо. Она вскрикнула, но продолжала прорубаться правой рукой. Впереди я видел Леопарда, а перед ним – опушку и проблеск воды. Мы уже выбирались на опушку, как вдруг какой-то зогбану прыгнул на коня прямо позади меня и вышиб меня из седла. Мы с ним оба скатились в траву. Схватив меня за горло, скот принялся душить. Мясо они любят свежее, так я знал: убивать меня он не станет. Но очень постарается лишить сознания. Вонючее его дыхание рвалось из пасти белым парком. Рога у него были не очень большие и вроде помягче: видно, молодой, отличиться решил, себя показать. Я дотянулся до кинжалов и воткнул один прямо ему в ребра справа, а второй – в ребра слева, бил, бил, бил и бил, пока он не рухнул на меня и мне стало трудно дышать. Леопард стащил его с меня и крикнул мне: беги! Сам же обратился в зверя и зарычал. Не знаю, может, это и напугало их. Только к тому времени, как я до озера добрался, все уже сидели на широком плоту, в том числе и дева, и мой конь. Я, шатаясь, шагнул на плот, и в тот же миг мимо меня прыгнул Леопард.

Зогбану столпились на берегу, может, десять и еще пять, может, двадцать. Стояли так плотно, что казались одной широченной тварью из рогов и колючек.

Никто плот не толкал, но он отплыл. Впереди сидела Бунши, словно молилась в своей маленькой келье в отрешении от всего мира – гори он синим огнем.

– Ты испытываешь нас, ночная ведьма, – сказал я.

– Она этим не занимается, – сердито выговорила Соголон.

– Не в том вопрос был!

Бунши же не сказала ничего, а сидела себе, будто молилась, а я знал: ничего подобного.

– Мы должны вернуться за Биби.

– Он умер, – произнесла Бунши.

– Нет. Эти твари держат своих жертв живыми, чтобы есть мясо свежим.

Бунши поднялась и повернулась ко мне лицом.

– Не сообщаю тебе ничего, чего ты сама не знаешь. Тебе заботы не хватает, – сказал я.

– Он раб. Его назначение – умереть на служ…

При этих словах я вскочил:

– А ты, скорее всего, мать собственной сестры. По рождению он благороднее тебя.

– Ты говоришь против течения…

Бунши повела рукой, и Соголон умолкла.