— Какие новости? Можете припомнить?
— Да про Юльку… Про мальчишек с нашего двора: где они сейчас, чем занимаются…
Виктора совершенно не интересовали ни мальчишки, ни Юлька, но приезд некоего Эдика, друга Томаса Кирса, к тетке дал пищу для размышлений.
— Я правильно вас понял: племянник просил никому не рассказывать о его приезде?
— В общем-то, да-а… — неуверенно протянула Линда Элиссон. — Он не просил, а строго-настрого приказал никому и никогда не говорить о том, что он приехал и где он живет за границей. Он за все то время, что живет в Америке, приехал в Эстонию первый раз. Не предупреждая. Для меня это было как снег на голову. И сразу сказал, что не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он в Нарве.
— Кто именно не должен был узнать о его приезде? У него были основания кого-то или чего-то опасаться?
— Не думаю… — замялась Линда и отвела глаза в сторону. — Мне кажется, что он просто не хотел ни с кем встречаться. Почему, не особо объяснял. — Женщина явно что-то не договаривала. — Попросил как-то так… дайте-ка припомню… в общем, что, мол, есть тут придурки, век бы их не видать, а то начнут расспрашивать, что да как, да навяжутся еще чего доброго в гости… Я поняла, что эти люди, которых он не хотел видеть, могут напроситься к нему в Америку, а вы сами понимаете — ни к чему это Эдику. Если бы они друзьями были, тогда другое дело… А таких — захребетников, которые на халяву хотят за границей пожить, у нас полным-полно. И нечего их приваживать. У них только одно на уме…
— Подождите, Линда, — прервал ее комиссар, — я не совсем вас понимаю. О каких захребетниках вы говорите? Кто это такие?
— Да знаете, — заторопилась женщина, — ко мне как-то, после его отъезда в Америку, заходил один тип, неприятный очень, интересовался: где Эдик, что да как с ним?
Линда замолчала. Виктор мягко спросил:
— Что дальше? Вам угрожали?
— Да нет… — замялась женщина. — Мне кажется, что об этом вообще не стоит говорить, столько времени прошло. И Эдик не велел.
— Что не велел ваш племянник?
И видя, что женщина не может решиться на разговор, спокойно добавил:
— Линда, я думаю, что это в наших общих интересах — помочь вашему племяннику. А что если ему угрожает опасность? Вы же сами понимаете, что «захребетников», как вы изволили выразиться, всегда можно отшить. В конце-концов никто ведь вашего племянника не тянул за язык, так что он мог бы сказать, что живет в Таллине. Или, скажем, не в Эстонии, а в Латвии, в России… Да мало ли где, кому какая разница. Но если ваш Эдик не хотел, а может быть, боялся с кем-то встретиться, то это уже другой вопрос. Значит, у него были основания чего-то или кого-то опасаться. Причем серьезные основания, так?
И видя, что женщина колеблется, спокойно добавил:
— Линда, я ничего не собираюсь записывать. Я просто хочу понять, что происходит, и помочь, если смогу. А вдруг над вашим племянником нависла угроза расправы? Вы поймите, этот разговор между нами…
— Ладно… Расскажу. Года три назад Эдик в последние дни перед отъездом из Эстонии чего-то очень опасался и велел говорить, если кто-то будет интересоваться, куда он уехал, — мол, не знаю, куда, кажется, в Россию. Уехал и не вернулся, пропал. Мама Эдика, моя сестра, умерла на тот момент скоропостижно — инсульт приключился. Она ко мне за несколько дней до своей смерти приезжала и тоже умоляла говорить всем, что Эдик бесследно исчез.
Виктор Белых сидел ошарашенный признанием Линды.
— Подождите, Линда. Ваш племянник действительно пропал на тот момент? Ваша сестра заявляла своего сына в розыск? Или это была… — Виктор пытался подобрать слово, чтобы не испугать Линду, — … ложь во имя спасения жизни вашего племянника?