"Нет, это малодушие; как смею я думать о себе?.." Он давно уже все знал. И страха не было в его душе. Мозг его работал сейчас холодно и беспощадно-логично. Он понимал, что в этой Войне Гнева Люди станут его союзниками, как прежде -Эльфы Тьмы. Знал то, что им не выстоять, как не выстоит и он сам.

"Все, кто шел за мной, приняли смерть. Кровь их -- на мне." Он не мог забыть, ни простить себя. Память горячим комком стояла в горле, жгла грудь, красно-соленой болью стыла на губах -- словно ему дали испить чашу горечи, чашу теплой крови.

"Любой ценой -- вывести их из-под удара. Спасти. Любой ценой. Прикажу -- уходить. Великим Валар, -- он усмехнулся холодно и страшно, -- нужен только я."

"...Больше я не оставлю тебя. Не проси и не приказывай." Мелькор стиснул руки. "Гортхауэр... ученик мой... Что же делать, что? Он не уйдет -- и тогда... Суд Валар?! Нет, это невозможно, нет, нет!.."

Он внезапно вспомнил, как в этом же зале -- беспомощный, полумертвый, в крови -- лежал его ученик, не в силах даже пошевелиться, не в силах сказать ни слова, и на заострившемся лице жили только глаза -- подернутые дымкой страдания, беззащитные, огромные, исполненные мольбы и благодарности...

"Ученик мой... единственный..."

И Мелькор решил. Приказать. Заставить уйти. Жестоко, но это единственный выход. На это еще хватит сил. Кто-то должен продолжать начатое.

...Гортхауэр предстал перед троном Властелина, не глядя в лицо Мелькору. Не то чтобы это лицо было уродливым или отталкивающим; нет. Но было оно иссечено незаживающими ранами, и, когда говорил Мелькор, в трещинах шрамов показывалась кровь. Привыкнуть к этому не мог никто. Майя не был исключением.

-- Возьми, -- Мелькор протянул Гортхауэру меч, -- пришло время принести клятву.

Майя знал, что требуется от него. Из рук Черного Валы благоговейно принял он Меч-Отмщение и, коснувшись губами ледяного черного клинка, тихо проговорил:

-- Отдаю себя служению Великому Равновесию Миров... Он замолчал; но больше ничего и не нужно было говорить. Майя хотел вернуть меч Мелькору, но тот жестом остановил его:

-- Этот меч -- твой.

-- Но...

-- Мне он больше не нужен. Собирай людей... Майя вскинул глаза на Мелькора: -- Я уже сделал это, Повелитель! Мы готовы и ждем только сигнала вступить в бой!

Сердце Черного Валы сжалось: таким открытым и радостным было лицо Гортхауэра. Майя думал, что угадал мысль Мелькора; за своего Учителя он готов был один биться со всем воинством Валинора. И он был сейчас счастлив, счастлив, как мальчишка -есть ли для ученика награда выше, чем сражаться за Учителя?

"Единственный выход, единственный выход... Вот -- душа его открыта мне... к а к я скажу ему... словно ударить по этому беззащитному лицу... за веру его, за преданность его -кара, страшнее смерти... о, Ученик мой... как случилось, что для тебя сейчас свобода и жизнь -- кара, а мучительная смерть -- награда?.. Будь я проклят!.. на что я обрекаю тебя?.. ни памяти, ни боли я не смогу отнять у тебя... ты станешь проклинать себя за то, в чем виновен только я, я один... так будет... лучше бы мне никогда не знать этого!.. Я должен... не могу, не могу! Ученик мой, прости меня, прости меня!.. я говорил о праве выбора -- и я сам лишаю тебя этого права... так нужно... спасти тебя -- я должен... разрывает надвое, это выше сил... Ученик мой!.. "

"Что с ним?! Что я сделал? Что я сказал? Ему -- больно?.. Учитель, Повелитель, Всевластная Тьма -- что с тобой... неужели это я, я причинил тебе боль?.. Что это, что это?.. кровь, тягучие красные густые капли -- как смола -- из ран... Что с тобой, что же мне делать!?.."

Всего на секунду мучительно исказилось лицо Черного Валы, но и этого было довольно: Майя, не сознавая, что делает, порывисто схватил руку Властелина и крепко сжал ее.

Боль, пронзившая тело, помогла Мелькору справиться с собой. Лицо его вновь стало спокойным и жестким, а голос звучал холодно и глухо:

-- Ты не понял меня, Гортхауэр, -- медленно, четко выговаривая слова, промолвил он, -- Собирай людей, уходите на Восток. Ты поведешь их.