Пэтчетт вышел; врач сказал:

— У вас разочарованный вид.

— Браво, Виллис. А теперь расскажите мне про вашу встречу с Дюланжем и Элизабет Шорт.

— А вы не могли бы сообщить комиссии по условно-досрочному освобождению о том, что я сотрудничаю с вами?

— Нет. Но если вы мне сейчас об этом не расскажете, я попрошу окружного прокурора Лос-Анджелеса выдвинуть против вас обвинения в том, что вы препятствуете отправлению правосудия.

Клоп оценил мой выпад, заулыбавшись.

— Браво, детектив Блайкерт. Вы, конечно, знаете, что все эти даты отпечатались в моей голове с такой четкостью благодаря той шумихи, которая началась после смерти мисс Шорт. Так что, пожалуйста, доверьтесь моей памяти.

Я достал блокнот и ручку.

— Продолжайте, Виллис.

Клоп сказал:

— В 47-м году я довольно неплохо приторговывал фармацевтическими препаратами. В основном продавал их в барах, как правило, военнослужащим, которые познакомились с этим удовольствием во время войны за океаном. Вот так я и встретил капрала Дюланжа. Я предложил мои препараты и ему, но он проинформировал меня, что гораздо большее удовольствие получает от марочного шотландского виски «Джонни Уокер».

— Где это произошло?

В баре «Йоркшир хаус», на 6-й и Олайв-стрит, рядом с моим офисом.

— Продолжайте.

— Это произошло в четверг или пятницу, накануне смерти мисс Шорт. Еще раньше, как-то дав ему свою визитку — довольно опрометчивый шаг с моей стороны, — я посчитал, что больше с ним никогда не встречусь. К сожалению, я ошибся.

У меня тогда были финансовые проблемы из-за женщин, и я жил в офисе. Вечером в воскресенье, двенадцатого января, перед моими дверями появился в стельку пьяный капрал Дюланж вместе с очаровательной молодой особой по имени Бетти. Он отвел меня в сторону и, сунув десятку, сказал, что милашка Бетти думает, будто она беременна, и что не мог бы я устроить ей осмотр и подтвердить это.

Я согласился. Капрал ждал в коридоре, а я, измерив у его подружки пульс и кровяное давление, сообщил ей, что она действительна беременна. Она как-то странно на это отреагировала: с грустью и одновременно с облегчением. Я понял ее реакцию по-своему. Мне показалось, что ей нужна была причина, оправдывающая ее очевидную распущенность, и рождение ребенка как раз и было такой причиной.

Я вздохнул.

— А когда сообщили о ее смерти, вы не пошли в полицию, потому что боялись, что узнают про ваши махинации с наркотиками?

— Совершенно верно. Но было еще кое-что. Бет попросила позвонить с моего телефона. Я ей разрешил, и она, набрав номер, спросила какую-то Мар-си. Когда ей ответили, она представилась, потом некоторое время слушала собеседника, затем заметила: «Да ну? У него медицинское образование?» Дальше я не слышал. Повесив трубку, она сказала, что у нее свидание. Вышла к ожидавшему ее капралу, и они вместе ушли. После этого я посмотрел в окно и увидел, что она дает ему отставку. Дюланж в бешенстве что-то кричит, а Бетти пересекает улицу и направляется к автобусной остановке. Это было в семь тридцать вечера воскресенья, двенадцатого января. Вот. Про это вы не знали, не так ли?