Но Раушенбах свою фантастическую гипотезу довольно убедительно обосновывал:

– Ракетная техника сегодня – это большое хозяйство, запущенное на полный ход. Королев же очень любил начинать – и не любил продолжать… Ракетная техника в начале тридцатых годов только зарождалась, и это определило выбор Королева… Он искал новое!..

Итак, отчет о готовности к пуску человека был написан, подписан и выпущен в свет божий – сиречь в инстанции, каковым это дело надлежало санкционировать.

И вот наступил день заседания Государственной комиссии, которое впоследствии назвали «историческим». (Я взял это слово в кавычки, хотя если оценить происходившее в свете всего, что за ним последовало, то, действительно, иначе не назовешь.) Один из заместителей и ближайших многолетних сотрудников Королева подготовил по его поручению к этому заседанию доклад – всеобъемлющий, богато аргументированный, насыщенный объективным анализом всех «за» и «против».

Но, войдя в зал, Королев почуял (интуиция у этого человека была редкая), всем своим нутром почуял накал волнения, более того – взвинченности значительной части присутствующих. Причем присутствующих, которым предстояло не просто отсидеть на заседании – «для представительства», – а решать дело! Да еще к тому же давать ответственные справки, а некоторым и отвечать на прямой вопрос: «По вашей части все готово? Никаких препятствий нет? Вы ручаетесь?..»

Оценив ситуацию, Сергей Павлович сказал своему заместителю:

– Давайте лучше я сам…

И сделал доклад сам. Если, конечно, позволительно назвать докладом выступление следующего содержания:

– Корабль на космодроме. Подготовка заканчивается. Предлагаю разрешить пуск с человеком.

И сел.

Дальнейший ход дела – поскольку конкретное предложение было четко сформулировано – неизбежно свелся к вопросу: «Кто за?»

Несколько человек решительно подняли руки, за ними потянулись остальные. И вопрос был решен…

А начнись обсуждение развернутого доклада – и все неминуемо утонуло бы в деталях, ранее уже многократно и всесторонне обсужденных…

Да, психолог он был большой!

И – тут это проявилось снова – умел «взять на себя».

Решительное поведение Королева при обсуждении вопроса о пуске первого пилотируемого «Востока», конечно, опиралось не только на его редкостно волевой характер, но и на огромную, многоплановую подготовку выраженной им позиции. Над этим делом работали, без преувеличения, тысячи людей в течение многих месяцев.

Ну а если ответственное решение надо принимать самому – в одиночку или почти в одиночку? Да еще к тому же в условиях страшного дефицита времени – за считаные минуты? Каков был Королев в такой ситуации?

История космических полетов дает нам возможность ответить и на этот вопрос.

Подходил к концу полет «Восхода-2», во время которого космонавт А. Леонов впервые вышел в открытый космос и пролетел рядом с кораблем почти над всей территорией Советского Союза – от Крыма до Камчатки. После того как Леонов благополучно вернулся на корабль и основное задание этого пуска было, таким образом, успешно завершено, полет вступил в свою заключительную фазу.

«Восход-2» пролетел над районом космодрома и пошел на последний виток. По каналам радиоуправления с Земли бортовая автоматика была включена на выполнение ориентации, торможения и спуска – все это должно было последовательно произойти в течение полутора часов последнего витка.