– Я знаю, – в голосе Тани звучало злобное удовлетворение. – Ты не сможешь помешать мне. И не можешь убрать его.
– Уже поздно, – повторил Ильич. – Ты не понимаешь… – Таня презрительно фыркнула, и Ильич вздохнул. – Мне позволят пожить в монастыре? Нет? Тогда я останусь в Ятаки.
– Мне пора, – сказала Таня и бесшумно встала. Ее силуэт замаячил на фоне сереющего дверного проема. – Надо уйти до рассвета, не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел.
– Особенно он, да?
– Особенно он.
– Зачем ты вообще приходила? – спросил Ильич.
– Чтоб спасти бедного учителя от злобного шамана, конечно, – с деланным удивлением ответила Таня. Тихо зашуршало покрывало, закрывающее вход, и Ильич остался один.
– Дважды выпили кофе? И это все? Ты же Орнитолог, – желчно напомнил Родригес. – Специалист по цыпочкам.
– Это не цыпочка, это курица какая-то безмозглая! Ладно, на то, что она совершенно не в моем вкусе, плевать, кому интересны мои вкусы. Ладно, в первый раз она просто опоздала, а потом перевернула на меня пепельницу. Но во второй – она решила изобразить мне крики ящерицы токи. Вы знаете, как кричит токи?
– «Токи», – буркнул Родригес.
– Да. Только после этого он издает еще всякие звуки, – Орнитолог вздохнул. – Я ее даже в хороший ресторан сводить не могу – выведут. Впрочем, и не пустят, наверное… А это бы могло сработать, пожрать она любит.
– Я не понял, – процедил Родригес. – Ты что, вышел на связь, чтобы пожаловаться?
– К тому же у нее несчастная любовь, это осложняет, – продолжал изливаться Орнитолог, почти не слыша начальства. – И, судя по тому, как мечется бывший дружок, наша милая девочка пустила в ход броненосца. Она со мной дружит. Так что я все подробности уже наизусть знаю, включая цвет его глаз. Скоро она поведает мне размер… – Орнитолог плюнул.
Но Родригес не испытывал ни капли сочувствия.
– Так форсируй, – сухо сказал он. – За волосы и в пещеру. Женщинам это нравится. Мне что, учить тебя?
– С этой не выйдет. Взбесится. Я от нее тогда не то что предмет, стакан воды не получу. Так я хотя бы в курсе ее несчастной личной жизни, есть шанс удачно поймать момент. Возлюбленный, кстати, художник, малюет картины с команданте, – насмешливо добавил он. – Хотите, прикуплю вам для кабинета?
К удивлению Орнитолога, по лицу Родригеса не скользнуло и тени улыбки. Старик, напротив, нахмурился и забарабанил пальцами по столу.
– А прикупи, – неожиданно сказал он. – Только сделай вот как…
Родригес оборвал связь и зашагал по кабинету. Если Боливия чему и научила его, то тому, что в таких делах случайностей не бывает. До сих пор он готов был игнорировать отношение этой Морено к кому бы то ни было. В конце концов, Орнитолог все равно возьмет свое. К тому же с той стороны никаких чувств к девчонке не просматривалось, и, значит, помешать ему этот парень не мог. Но пристрастие к портретам Че Гевары настораживало. Родригес не верил в простые совпадения. Стоило хотя бы присмотреть за этим типом, а в идеале – держать под рукой, на случай, если русский художник и есть следующий…