Халид говорил практически без акцента на безупречном английском, но все равно казалось, что в его словах есть какая-то недосказанность. Может быть, общайся они на его родном языке, было бы понятнее? Обри и не догадывалась, что Хадид пытался вести себя с ней максимально открыто.

– Он оставил мне это. – Он протянул ей пресс-папье, которое Этан отдал ему вечером.

– Оно великолепно. Что это?

– Пресс-папье.

– Я имела в виду, из чего оно сделано?

– Не знаю. Обри, почему вы не легли в постель?

– Не хотела наводить беспорядок в вашем постельном белье.

– Логично. Но в гостевой комнате вы могли бы это сделать совершенно спокойно.

– Здесь есть гостевая комната? – Обри была в ужасе. – Я не знала, никогда не бывала в таких номерах. Я очень старалась ничего не трогать…

– Все хорошо.

Впервые с момента их встречи Халид улыбнулся, и это было так неожиданно и мило, что Обри отвела глаза. Он был божественно красив, и даже в приглушенном свете четко прорисовывались скульптурные очертания мускулов. Она осторожно поворачивала в руках пресс-папье, пока Халид рассказывал его историю.

– Эта вещь должна была стать свадебным подарком, но, выражаясь языком Джоба, чертово время его подвело.

– Вы женитесь? – Обри пыталась скрыть разочарование, это вообще не ее дело.

Он кивнул.

– Хотя невеста еще не выбрана.

– Ну, это хорошо.

– Почему же?

– Если она позвонит, вам не придется объяснять, что я делаю в вашей спальне.

Халид не улыбнулся маленькой шутке – он просто ее не понял. Никто не мог просить у него объяснений.

– Так когда ваш самолет?