— Ваша позиция будет на этом холме, — Кента ткнул пальцем в левый фланг. — Вы должны будете сразу привлечь внимание одного из высших, бросив ему приглашение на бой, и отвести его в сторону, чтобы под удар не попали наши же войска.

Убедившись, что Змей все понял, Кента споро продолжил прерванный инструктаж, распределяя остальных воинов по их позициям.

Сам же Стас, подтвердив для себя, что другой полезной информации он уже не получит, двинулся на указанный им холм.

Правда до этого надо было решить кое-какую мелочь.

— Леви, тебе со мной нельзя. — холодно бросил Ордынцев, игнорируя вырвавшуюся из земли у него на пути возмущенную змею.

— И нет, я не отменю своего приказа, — сразу же пришел ответ Стаса на аргументы Левиафан. — Да, ты многого достигла и уже сейчас ты смертельно опасна даже для воителя уровня, так, ветерана. Но между ветераном и высшим зачастую лежит пропасть, заполненная сотнями убитых им врагов. Причем не обычных, а тех же самых ветеранов. Я не могу позволить тебе умереть.

— Нет, я не двуличен. Я куда лучше подготовлен к подобном сражениям и уверен в своей победе. Если же ты хочешь мне помочь, то займи наблюдательную позицию и отсылай мне данные о перемещении противника.

Разобиженная Леви все же подчинилась, уползая прочь.

Стас же тяжело вздохнул. С каждым годом становилось все тяжелее удерживать ее от битв.

Да, мужчина прекрасно понимал, что Левиафан для дальнейшего роста требуются сложные и рискованные вызовы. Она сама должна преодолевать их, чтобы расти, как личности.

И в этом не было ничего удивительного.

Если провести подсчет, то на данный момент Леви находилась, примерно, в шестнадцатилетнем возрасте.

Другими словами, мозгов не очень много, знаний о мире опять же кот наплакал, зато уверенности в собственной исключительности и своих возможностях выше крыши.

«Хорошо хоть у нее нет гормонального переходного периода, или я бы вовсе с ней поседел».

Последнее время змейка и так всячески демонстрировала собственную независимость и самостоятельность.

Это проявлялось хотя бы в ее длительных отлучках и соперничестве с Кизаши.

Нет, Ордынцев не был слепым и помнил, что их неприязнь началась давным-давно, но если раньше это было сродно детской ревности за внимание, то сейчас Леви пыталась самоутвердиться за чужой счет.

Возможно, будь Станислав обычным человеком, его бы обеспокоили наклонности своей подопечной, но он им не был.

Поэтому пройдя довольно обширную школу жизни, Ордынцев считал, что злые и мстительные люди устраиваются в жизни куда лучше, чем добрые и всепрощающие.

А так как он желал своей змейке лишь самого лучшего, то с одобрением смотрел на ее первые шаги, как начинающей формироваться личности.