— По распределению на работу к профессору Ренару Лефевру, — я чуть улыбнулась.
— Проходите, — кивнул мужчина и, посторонившись, пропустил меня в здание.
Поднялась на второй этаж и отыскала нужную дверь. Неожиданно заболела голова, я чуть поморщилась, загоняя неприятные чувства вглубь, что бы, они не мешали. Мне предстоял важный разговор.
Профессор Лефевр был одним из ведущих специалистов в области криминалистики и судмедэкспертизы. Для того, чтобы попасть к нему, мне пришлось упорно трудиться все четыре года в университете.
Многие ошибочно думают, что судмедэксперт — это тот же патологоанатом. Но это совершенно не так: если патологоанатомы работают в основном с телами людей, умерших от заболеваний в больницах или дома, то судмедэкспертам достаются самые, пожалуй, сложные случаи: убийства, ДТП, самоубийства, несчастные случаи, скоропостижная смерть в молодом возрасте. Помощь следствию для таких специалистов обязательна: дача пояснений, выезды на места происшествий, работа с судами и медработниками…
Почему же я выбрала именно эту специальность? Во-первых, хотелось профессию непростую и интересную, во-вторых, полезную для общества. Помню, когда я поступила, на первый курс, тётя всё переживала, что это совсем не моя профессия. Да, я создаю противоречивый образ: невысокого роста, худенькая, похожая на старшеклассницу — и вдруг судмедэксперт. Многие друзья говорили, что представить меня вскрывающей труп невозможно. Никогда не понимала, почему внешность должна влиять на выбор профессии.
Я ещё раз, проверила адрес в записной книжке смартфона:
Я постучала.
— Войдите! — раздался раздражённый мужской голос из-за двери.
И я вошла.
Белые кафельные стены, мраморные столы. На одном из столов — труп. В ногах у трупа небольшой столик — вроде подноса для кофе, но, я знала, что на нём не кофе, а баночки с формалином для кусочков органов, которые берутся на микроскопическое исследование, а ещё инструменты… Чуть в глубине у стены находились холодильные камеры, предназначенные для непродолжительного хранения тел.
Офисный стол у единственного узкого окна, напротив двери заваленный бумагами, за ним сидел белобрысый худой парень моего возраста, может чуть старше, и нервно грыз ручку. Рядом с ним, опершись руками на столешницу, стояла миниатюрная японка. У секционного стола, на котором лежал труп, я заметила ещё одного сотрудника: он увлечённо ковырялся скальпелем в трупе. Небольшого роста в круглых очках, волосы у молодого человека выкрашены в яркий красный цвет. Одеты все трое в белые халаты. Я ощутила себя мебелью, так как на меня не обратили никакого внимания. Хотя нет, ведь кто-то разрешил мне войти!
— Что скажете, рыцарь секционного ножа и пинцета, отчего умерла наша пациентка? — повернулся белобрысый парень к своему красноволосому коллеге. Девушка смешно фыркнула.
— Дамиан, что за ребячество?
— Я думаю Бай-ху, не обидится, — он улыбнулся девушке. — Итак, полиция, — он постучал ручкой по бумажкам у себя на столе, — требует подробностей, я жду, мой друг.
— Записывай, — повернулся к ним красноволосый, и я только сейчас смогла заметить, что он тоже азиатской внешности. — Проникающие ранения грудной клетки с повреждением париетальной плевры, огнестрел, сквозное, имеется входное и выходное отверстие, — проговорил он и стянул медицинские перчатки с рук.
— Ага, записал, ещё что-то?
— Жертва не сопротивлялась, — продолжал диктовать он, — её просто подошли и застрелили в упор.
— Ага, — увлечённо записывал белобрысый.