Подумав немного, она оставила дверь приоткрытой. Будет очень впечатляюще, если Тезей пройдет сквозь то, что столько времени считалось непроницаемой стеной. Начнутся шум и восторги — и тогда она спокойно выскользнет наружу и восстановит заклятие.

Даже со всеми задержками Ариадна оказалась у задних дверей храма задолго до того, как туда должен был прийти Тезей. Но она умела ждать. Выступала новая группа ревнителей, и впервые за все время Ариадна увидела, что изобрела Пасифая для того, чтобы ее слабоумный сын по собственной воле подолгу сидел на троне. Ариадна поразилась тому, что проделывали жрецы и жрицы, — и взгрустнула от того, что беднягу Минотавра нельзя больше выпускать смотреть представления.

Ариадна была настолько заворожена, а звуки цимбал, систров и флейт настолько громки, что она далеко не сразу расслышала растущий позади шум. Когда она обернулась взглянуть, то не увидела ничего, кроме короткого коридора, что резко изгибался вправо, — а потом у нее перехватило дыхание от ужаса. Она видела настоящий проход. Иллюзии лабиринта были развеяны.

Не думая, Ариадна коснулась двери — распахнуть ее, убежать. В тот первый миг она решила, что в своей безумной жажде наказать афинян Минос нашел способ разрушить заклятия Гекаты. В следующий момент она поняла, что это невозможно, — и почти сразу же сообразила, что заклятия сняла Федра. Минос не приказывал Федре открывать Тезею врата; Федра решила покрыть себя славой спасительницы возлюбленного.

Всхлипывая от страха, но не в силах решить, ждать ли ей здесь или попробовать отыскать их в лабиринте, Ариадна стояла на месте и вслушивалась. Вот ведь дура, думала она. Неужели Федра не понимала, что без иллюзий Минотавр запросто отыщет их по запаху и звуку шагов — и перехватит прежде, чем они подойдут к выходу? Разумеется, не понимала. Эта дура скорее всего вообще не думала ни о чем, кроме того, как побыстрее пройти лабиринт, — и, быть может, убедила себя, что эгоистка Ариадна велела ей не развеивать иллюзий из зависти.

Шум внутри лабиринта становился громче, рычание Минотавра мешалось с криками мужчин и визгом женщин. Не в силах стоять на месте, Ариадна рванулась вперед — чтобы отпрыгнуть, когда из-за поворота, сжимая одной рукой обнаженный меч, а другой волоча полубессознательную Федру, выскочил Тезей.

— Сюда! — позвала Ариадна. — Бегите сюда, быстрей!

Она надеялась, что они успеют проскочить в заднюю дверь прежде, чем появится Минотавр, — но тот был слишком близко. Тезей повернул голову, увидел ее, швырнул ей Федру и резко развернулся лицом к коридору за поворотом. Ариадна подбежала к Федре, успела подхватить ее и удержать на ногах. Та не была совсем уж мертвым грузом, но, едва она встала, из-за поворота в прямой коридор вырвался Минотавр. Федра застыла на месте, и тащить ее к спасительным дверям у Ариадны не было сил. Огромная туша, выбросив вперед когтистые руки, надвинулась на Тезея. Федра пронзительно заверещала.

— Стой, Минотавр! — выкрикнула Ариадна. — Ридна говорит: стой!

То ли он расслышал ее слова, то ли дикий визг Федры оглушил его, но Минотавр остановился — или по меньшей мере промедлил. Лишь на миг — и в этот миг Тезей, нырнув под когтистые, готовые разодрать его руки, глубоко вонзил в тело быкоглавого меч со странным голубовато-серым клинком. Минотавр зарычал и отступил, вскидывая руки, чтобы кинуться на Тезея.

— Нет! — Ариадна оттолкнула Федру и помчалась по проходу, чтобы помешать убить, но Тезею ли Минотавра или Минотавру Тезея — она не знала.

Что бы она ни собиралась сделать — она опоздала. Руки Минотавра опустились, но без силы и не для удара; он не тронул Тезея. Тезей же снова вонзил клинок в Минотаврову грудь. На сей раз, едва он вырвал меч, огромное тело зашаталось, ударилось о стену, согнулось и медленно завалилось на бок. Ариадна бросилась на пол рядом с ним, подхватила на руки тяжелую бычью голову и принялась укачивать ее.

— О милый, милый, — всхлипывала она. — Я не хотела, чтобы тебе было больно.

— Не больно. Люблю Ридну.

Она едва могла разобрать слова: они походили скорее на затихающее ворчание зверя, чем на человеческий стон. Она не могла говорить от рыданий, но это не имело значения: Минотавр уже ничего не слышал и не понимал. Большие глаза с прекрасными густыми ресницами мутнели. Ариадна погладила растрепанную спутанную гриву.

— Люблю Ридну, — вздохнул он — и перестал дышать. Ариадна, горько плача, склонилась над ним — и тут сильные руки подхватили ее и поволокли прочь. Она протестующе вскрикнула и вцепилась в рог Минотавра — но рог остался у нее в руке, а черты бычьей морды расплылись. Она взвизгнула и, уже почти ничего не соображая, попыталась вырваться из держащих ее рук. Но сильный удар обрушился ей на голову — и больше ничего не было.