А потом вижу, как Джейми идет ко мне от фонтана. Улыбнувшись, я поднимаю камеру.

– Замрите! – ору я.

Джейми останавливается и замирает: руки в карманах, весь вес перенесен на одну ногу, взгляд устремлен вдаль – коротко говоря, изо всех сил изображает модель из каталога. Вот только ничего он не «изображает», он действительно мог бы быть заправской моделью, для мужчины он очень красив. Широкоплечий, высокий…

С камерой в руках я смотрю на него через объектив. Щелк. Я делаю снимок и только потом кричу:

– Изумительный, дорогой! Следующая остановка, Милан!

А Джейми небрежно шагает ко мне, и, глядя, как он приближается, я испытываю легкую панику, не зная, о чем с ним разговаривать. Вот как он на меня действует.

– Не против? – спрашивает он, жестом указывая на скамейку рядом со мной.

– Нет, нисколько. Прошу, садитесь, – отвечаю я, чувствуя себя героиней Диккенса.

– Я рад, что вы сегодня пришли, – говорит он, глядя на меня в упор.

– Да, и я тоже. Было совсем не так скверно, как я думала. И я даже собой горжусь.

– Вам есть чем гордиться. То есть не знаю, почему вы гордитесь, но делать это следует, – кивает он.

У него легкая щетина в цвет волос, что в целом придает образ загрубелости.

Я смотрю на него и улыбаюсь. Меня странно смущает, что такое мне говорит мужчина, которого я практически не знаю, и все же я чувствую, что он понимает меня лучше, чем в настоящий момент моя семья.

– Как насчет того, чтобы выпить? – спрашивает Джейми вдруг. – Я мог бы сходить за бутылкой, принести сюда. И пледы прихватить. Самый подходящий вечер, чтобы смотреть на звезды.

Я поднимаю глаза к небу, в котором стремительно темнеет.

– Было бы прекрасно, – отвечаю я, мне трудно скрыть энтузиазм.

Он кивает, встает и уходит в Хитвуд-Холл, но на полпути оборачивается и кричит:

– Какое? Красное или белое?

– Белое! – ору я. – Ненавижу красное!

– Я тоже! – кричит он в ответ.