– Разрешите мне здесь остаться?

– Остаться? – он уже знал, что тут именно так просятся в ученики. Это хорошо, что пришли прямо в мастерскую, могли бы и на улице подойти. И что делать, непонятно: отказываться вроде как неудобно. Он не слышал, чтобы мастера кому-нибудь отказывали с порога, даже не посмотрев.

Он открыл книжку. Рисунков внутри не было. Были только слова, расположенные в странном порядке – лесенкой, квадратом, а то и цветком. Впечатление было такое, что кто-то рисовал словами.

– Ты поэт или художник?

– Я уже художник – пожал плечами парень. – Но еще не поэт.

– Ну, оставайся… – пробормотал ошарашенный Чет.

Мальчик взял у него из рук свою вещь, огляделся – дескать, можно ли посмотреть? – и пошел разглядывать рисунки. Друзья, поняв, что дело сделано, вышли на улицу. Из окна было видно, как они уходят, возбужденно о чем-то говоря и размахивая руками.

– А как тебя зовут?

– А ты что, не помнишь? – улыбнулся мальчик с записной книжкой.

– Нет…

– Это плохо. Смотри… – он открыл свои записи, перелистал страницы и ткнул пальцем в середину. – Вот. Я теперь все записываю.

Поэт взял книжицу снова, удивившись, какая она холодная на ощупь и тяжелая, и прочитал:

Чет вздрогнул.

– Читай, читай – ухмыльнулся мальчик.

Чет дочитал до конца. Затем отшвырнул книжку, вскочил и так крепко обнял парня, что кости затрещали. Стол с грохотом повалился набок, и листы разлетелись по всей мастерской.

– Так это ты!

– Я, я… Ааа, осторожнее!

– Так ты не вырос! Ты не вырос, ты изменился! Откуда это лицо? Ты просто бродишь и все записываешь! Ах ты, чанка-песчанка! Сколько лет! Где ты был до сих пор?!..

– Я не расту – пояснил довольный брат, отдышавшись. – Наверное, первый раз очень испугался. А ты вон какой здоровый… Ты поосторожнее, а то я в следующий раз возникну где-нибудь, где тебя не будет…

Они сели на пол и принялись собирать разлетевшуюся бумагу.