«Твой краткий визит оставил у всех нас, от начальников до простых служащих, самые чудесные воспоминания и не перестает быть предметом наших разговоров. Не меньшую пищу для размышлений дают мне и высказанные тобой замечания. Я крайне ценю твой богатый опыт, поскольку ты уже много лет управляешь акционерным предприятием. До сих пор, пока мы вдвоем почти целиком владели компанией, можно было считать это нашим личным делом, теперь же, когда часть акций, пусть даже самая малая, продана в чужие руки, нам следует соблюдать формальности, важность которых я не склонен недооценивать. Посему заверяю тебя, что постараюсь прислушиваться к твоим претензиям и рекомендациям в той степени, в какой они будут совместимы со свободой действий, нередко более привычной для здешнего высокого начальства».
В апрельском письме Роберту Альфред излагает свою версию: «Несмотря на крупные ресурсы Людвига, финансовое положение довольно запутанное и едва ли не угрожающее. Совершенно очевидно, что расширение производства велось слишком поспешно и без учета необходимости иметь колоссальный оборотный капитал для предприятия, которое первые семь месяцев в году только поглощает средства, не давая никакой отдачи. Доверие к Товариществу подорвано тем, что Гинцбург [банкир. –
Альфред с Робертом считали, что компания могла бы получить больше прибыли с помощью «разумных спекуляций». Людвиг же не хотел о них слышать: «На твоем месте я бы и думать забыл о биржевых спекуляциях, оставив их тем, кто не способен к истинно плодотворному труду». Людвиг вел переговоры с Государственным банком о предоставлении кредита под залог акций и облигаций «Товарищества бр. Нобель», и в апреле 1883 г. такой кредит был ему выделен. Поддержка Нобелей министром финансов «подкрепила эту однократную ссуду, подняла доверие к нобелевским акциям и облигациям и повысила их рыночную стоимость». Правительство одобрило выдачу кредита в размере 3 млн рублей под новое долговое обязательство, а Государственный банк открыл специальный текущий счет на миллион рублей под залог Людвиговых акций в товариществе.
Несмотря на такое пополнение казны, Людвиг до конца жизни не сумел вернуть крупные суммы, одолженные у Альфреда. Более опытный в коммерческих делах Альфред обвиняет предпринимателя Людвига в том, что у него слишком малый оборотный капитал и это может подорвать доверие кредиторов. Банки, биржи и другие финансовые учреждения в Петербурге и крупных европейских столицах регулярно проверяют «Товарищество бр. Нобель». Берлинский «Дисконто-банк» оценил его активы в 14 710 тыс. рублей, из которых пять миллионов приходилось на Баку, пять с половиной миллионов было вложено в паровозы и вагоны-цистерны, а четыре миллиона – во флот.
Выпуск новых ценных бумаг принес 10 млн рублей, и компания преодолела кризис. Альфред, хотя и критиковал Людвига, остался весьма доволен его трудами, «которые отличались крайней эффективностью. […] Теперь во всех странах акционерные общества получают ограниченный кредит, так что если „Товарищество бр. Нобель“ стало исключением, этим, на мой взгляд, оно обязано исключительно высокому доверию и уважению лично к Людвигу». Это был значительный успех, и Людвиг пишет:
«Тем, кто намеревался обобрать нас, это не удалось; Гинцбург, который вздумал было зарабатывать по 15–18 %, берет наши бумаги за скромные шесть. Теперь все пляшут вокруг меня и предлагают свои услуги. И если я рассказываю об этом с торжеством в голосе, пожалуйста, не считай, что я не ценю твоей услуги, напротив, без нее мне не удалось бы снизить выплаты по займам с 9 до 6 процентов и банкиры не остались бы с носом. Увы, у всякой медали есть оборотная сторона. Твоя тревога вкупе с поселившимся в твоей душе недоверием бросили на нас такую тень, что мы ничем не могли рассеять ее, пока наше солнце вновь не поднялось высоко над горизонтом. Доход, полученный от Гинцбурговых акций и сэкономленных процентов, не умаляет моей грусти по этому поводу. […] У меня мало дельных сотрудников, отчего возникают ошибки и просчеты, газеты тенденциозно и бессовестно врут, на каждом шагу тебя подстерегает зависть, а из-за огромных расстояний любое извращение фактов стократ опаснее. Чтобы справляться со всем этим, нужны убежденность и душевное спокойствие, а также профессионализм и умение смотреть в будущее. Конкуренты тоже не стоят на месте, так что идет постоянная борьба, в которой победа достигается не без усилий и даже победителя могут здорово пощипать».
7 июля 1883 г. Альфред пишет Роберту:
«Людвиг не хочет ни на йоту поступиться своим влиянием и намерен и далее поддерживать эту систему, которая тяжким бременем ложится на его здоровье и подрывает его силы. По сути дела, ни у кого из нас нет достаточно здоровья, чтобы управлять такой махиной, как Баку. Нам пора ограничивать себя мыслительной работой, оставляя всю механическую другим».
5 декабря 1883 г. Альфред представляет 28-страничную памятную записку, в которой подводит итог своему посещению товарищества, анализирует его положение и дает некоторые рекомендации. В записку вложен большой труд, свидетельствующий как о познаниях Альфреда-финансиста, так и о его глубокой заинтересованности в «Товариществе бр. Нобель». По-видимому, к этому времени ему принадлежит там не меньший пакет акций, чем в его динамитных предприятиях. 11 декабря Людвиг отвечает из Лондона:
«Если бы ты знал, какую безумную боль доставили мне эти никому не нужные объяснения, ты бы сжалился и оставил меня в покое. Ты, в свою очередь, забыл несколько совершеннейших пустяков: что я разбираюсь в предмете лучше тебя, что сам я всегда верил и продолжаю верить в это предприятие, что я возложил полную ответственность за него на самого себя и никогда не допущу, чтобы кто-нибудь терпел из-за этого убытки, и что я готов гарантировать это собственными средствами, буде их хватит. Я также не сообщил о твоих опасениях на родину, а твое участие в компании понимается всеми очень просто: ты один из братьев Нобель. Люди привыкли к тому, что я пекусь об интересах Товарищества больше, чем о своих собственных, посему не приходится удивляться, что тебя тоже не посчитали в данном случае человеком сторонним. Прими это во внимание, если тебя опять потянет на размышления о прошлом; исходи из того, что прежде дельца и счетовода стоит человек, наделенный душой и чувством чести и твердо намеренный исполнить свой долг».
В довершение неприятностей Роберт просит выплатить из принадлежащих ему в компании средств 68 тыс. рублей. Людвиг как раз распорядился о выпуске новых акций на 3 миллиона рублей и новых облигаций, которые появятся в феврале. Он не может заплатить Роберту теперь, поскольку это подаст дурной пример другим пайщикам – что, если они тоже потребуют свое? Момент для выдвижения Робертом такого требования избран крайне неудачно! Людвиг выражает надежду, что «ты удостоишь нас чести оставить значительную часть своих активов в нашем предприятии […]. На предстоящем вскоре собрании шинников я попробую растолковать, почему Товарищество действовало так, а не иначе, и какие я вижу для него перспективы на будущее».
Альфред продолжал год за годом критиковать коммерческий отдел главной конторы. «В Петербурге, похоже, творится жуткий беспорядок. Здесь уже опротестовали два их векселя. Не потому, что у компании нечем платить, а потому, что расчет направили не в тот банк». Работали в конторе действительно небрежно, спустя рукава, и репутация Альфреда в финансовых кругах поколебалась. По его мнению, в правлении не хватало человека, достаточно сведущего в торговле и финансах, и Альфред писал: «Я могу рассердиться до чертиков, моту полыхать от злобы, но не более получаса. И не думай, что я злюсь без веских оснований». За эти полчаса он успевал отправить ругательные письма, о которых потом жалел – но было поздно. Та же чреватая конфликтами тема возникнет снова через три года, усугубляя обиду Людвига.
Создав в 1883 г. БНИТО, Ротшильды стали самым опасным конкурентом из всех, с какими приходилось сталкиваться «Товариществу бр. Нобель». Черноморский порт Батум закипел деятельностью: там работали на полную мощность построенные Ротшильдами заводы, там нагружали и выгружали товар 5 тыс. судов.
Развитие событий в далеком Закавказье стало восприниматься как угроза и Соединенными Штатами, и Европой. Разворачивается борьба за обладание нефтяными рынками. Первым ее признаком стало обращение братьев Ротшильд к Нобелям с вопросом: не интересует ли тех возможное сотрудничество? На переговорах в Париже в мае 1884 г. товарищество представляли Альфред Нобель, Михаил Белямин и Ивар Лагервалль.
Ротшильды сообщили размеры своих активов и долей в перегонных заводах в Австрии, Франции и Испании. Добываемая ими в Баку сырая нефть отгружалась через Батум. Людвиг поручил своим представителям обсудить продажу 25 % акций товарищества – незадолго перед этим проводилась оценка его активов, и решено было увеличить уставный капитал до 20 млн рублей. Людвиг подумывал о новых вложениях в Баку и Батуме – в размере 5 млн рублей. По-видимому, он надеялся получить часть этой суммы от продажи акций Ротшильдам, а остальное – за счет выпуска облигаций.
Людвиг был «нефтяным королем Баку», а потому чувствовал себя уверенным и сильным. Молва о его достижениях в России, а также об успехах Альфреда шла по всей Европе. После возобновления переговоров Ротшильды отвергли Людвигово предложение: они хотели иметь либо контрольный пакет акций в «Товариществе бр. Нобель», либо ничего. Людвигу нужно было изыскивать новые способы добыть средства для капиталовложений. Он вступил в переговоры с «Дисконто-банком». Состоялась еще одна встреча с Ротшильдами, но и она кончилась безрезультатно.
В 1883 г. американский керосин был фактически вытеснен с российского рынка, и тут компания «Стандард ойл» пробудилась от своей самодовольной спячки и стала прощупывать почву насчет объединения. Впрочем, американцы не претендовали на полное завладение товариществом: они считали Людвига с его опытом и связями незаменимым руководителем.
Восприняв все эти события как предупреждение, Людвиг постарался обезопасить себя от новых угроз и попыток отнять завоеванные товариществом территории. Он перезаключил контракты со своими агентами как в России, так и в Европе, а заведовать торговым отделом в главной конторе посадил крепкого начальника по фамилии Гиссер, который состоял в правлении нескольких русских банков и возглавлял санкт-петербургскую транспортную компанию «Шёнман и Шпигель». В Австрии была создана новая торговая организация ЭНИГ, получившая право торговать нефтепродуктами также в Швейцарии и Южной Германии. Вскоре «Товарищество бр. Нобель» охватило своей сетью сбыта всю Северную Европу – за исключением Франции, в которой господствовали Ротшильды. Впрочем, парижская фирма Александра Андре обладала монопольным правом на продажу нобелевских смазочных масел и мазута по всему континенту. Теперь-то Людвиг и заказал океанский пароход «Петролеа», призванный совершать рейсы в Скандинавию, Германию и Бельгию. В Стокгольме, Любеке, Свинемюнде, Копенгагене и Антверпене были оборудованы крупные склады.
По Черному морю начали курсировать суда «Фергюсонс» и «Свет», оба построенные на Мутальском заводе. «Свет» принадлежал «Российскому обществу пароходства и торговли», которое посрамило скептиков, когда в 1885 г. «Свет» доставил свой груз очищенной нефти прямо в Лондон. Больше всего спроса на нефтепродукты было в России, за ней шли Англия, Германия, Бельгия, Швеция и Дания. Гиссер подумывал о дальнейшей экспансии, когда компания «Стандард ойл» вдруг резко снизила цены. Рокфеллер контролировал более 90 % американского рынка и мог позволить себе снижения цен, разорительные для других фирм, – уловка, к которой он в случае необходимости будет прибегать еще не раз.
«Стандард ойл» главенствовала на нефтяном рынке по всему миру – кроме России. Падение цен немедленно сказалось на сбыте продукции у «Товарищества бр. Нобель», и ни о какой экспансии уже не было речи. Чтобы навредить Нобелям, американцы стали прибегать к саботажу, распространению слухов и подкупу. Для отражения этих нападок Людвиг вынужден был обратиться к независимым экспертам из научных кругов. Впрочем, в Англии возникли проблемы уже у «Стандард ойл», поскольку нефть из Огайо была низкого качества и потребители стали высказывать претензии. За несколько следующих лет Людвигу удастся совместно с Ротшильдами – через компанию «Бесслер энд Вэхтер» занять третью часть британского рынка.