Адам прохаживался у изножья кровати.

— Ноги?

Ной повторил процедуру со своими лодыжками, верёвка мягко ласкала его кожу.

— Всё в порядке.

Быть связанным для Адама стало любимым занятием Ноя. Они делали это часто. Адаму никогда не надоедало держать Ноя в заложниках, а Ною никогда не надоедало, когда Адам выступал в роли хищника. Он выглядел очень сексуально, даже не пытаясь, но больше всего, когда он был без рубашки, штаны висели низко на бёдрах, а его взгляд следил за каждым движением Ноя, неважно каким. Да, для Ноя это было самое то.

Не часто Адам хотел, чтобы он лежал на спине вот так. Обычно он лежал лицом вниз, совершенно не обращая внимания на то, что будет дальше. Но так даже лучше, а может, и немного хуже. В такой позе Ной мог видеть, как Адам открывает ящик с игрушками, как берёт в руки вибраторы, плётки, флоггеры, рассматривая каждый предмет, словно выбирая оружие. Когда Адам увидел, что Ной наблюдает за ним, он достал что-то из коробки и пересёк комнату, натягивая мягкий материал, плотную чёрную глазную повязку. Ткань была нежной на его коже, но она полностью его ослепила.

— Так-то лучше, — сказал Адам самодовольным тоном.

И без того твёрдый член Ноя запульсировал.

— Адам...

Адам захватил его губы в поцелуе, проникая языком внутрь, а затем снова отошёл. Самое трудное. Ожидание. Иногда ему казалось, что Адам пошёл сделать себе сэндвич или ещё что-нибудь, оставив Ноя ждать, гадать и волноваться, вернётся ли он на этот раз. Связанному и ослеплённому Ною, время, казалось, текло как патока.

Адаму нравилось заставлять его ждать, заставлять его нервничать. Он говорил, что страх и нервная энергия Ноя опьяняют. А то, как Адам пытался зарыться в запах Ноя, заставило его задуматься, действительно ли хищник в Адаме чуял его.

Ной ахнул, когда что-то защекотало его бедро и яйца, а затем снова исчезло. Перо? Он уже был твёрд и потёк. Даже малейшее прикосновение заставило его нервные окончания задрожать от удовольствия. Черт, ему нравилось так с ним играть.

У Ноя вырвался изумлённый вздох, когда внезапно по его упругим соскам шлёпнули кожаным наконечником, сначала по одному, потом по другому. Хлыст для верховой езды щёлкал о его кожу. На его лбу выступила испарина. Перо снова коснулось его кожи, на этот раз проведя вдоль члена. Потом оно исчезло.

А затем снова возвращалось. Мягкое прикосновение пера порхало над ним, над его сосками, шеей, рёбрами, то внезапно исчезало, сменяясь резким шлепком кожаного хлыста, оставляющего после себя огонь в любом месте, где он приземлялся. Ной понятия не имел, как долго они так играли, но когда матрас наконец просел, и тяжёлый вес Адама прижался к его груди, он задрожал, надеясь, что тот закончил его дразнить. Ной застонал, когда Адам провёл головкой члена по его губам.

— Открой, — приказал Адам.

Ной сделал то, что ему сказали, и постарался расслабиться, когда вес Адама сместился, и Ной взял в рот член, проводя по нему своим языком.

— Соси.

Ной послушно сосал, наслаждаясь вкусом чистой кожи и запахом мыла, его собственная эрекция пульсировала, когда Адам запустил пальцы в его волосы, вводя член по дюйму за раз, пока не упёрся головкой в заднюю стенку горла, перекрывая доступ воздуха до головокружения.

— Хороший мальчик. Я люблю трахать твой рот почти так же сильно, как твою задницу. — Ной не мог ответить; его рот был полон, а сознание затуманено. Он плавал в том туманном, тёплом месте, куда он попадал, когда они с Адамом так играли. Но это не мешало Адаму вести грязные разговоры. — Тебе чертовски нравится сосать мой член, да, детка? Мой хороший мальчик.

Адам вытащил член, постучал им по смазанным слюной губам Ноя, а затем шлёпнул его по лицу достаточно сильно, чтобы тот застонал.