— А вы не хотите рассказать нам про мистера Вилланову?
— Отчего же. Что именно вы желаете услышать? — спрашиваю я, пытаясь сообразить, кто это такой. Может, еще один псевдоним Скилланте?
— Вы распорядились сделать компьютерную томографию грудной клетки и ягодиц этого больного.
— Ну да. Эссмана. Пойду-ка я проверю.
— Не сейчас.
Я снова сажусь и левой рукой вроде как утираю нос, а правой незаметно нащупываю пейджер.
— У него болевые ощущения в правой ягодице и под ключицей на фоне пассивной кожной анафилаксии.[35] — говорю. — Симптомы напоминают горячку.
— А между тем жизненно важные органы работают нормально.
— Да, я заметил.
Мой большой палец нажимает кнопку бипера так быстро, что я бы и сам не уследил. Раздается победоносный сигнал тревоги, я бросаю взгляд на дисплей и вскакиваю как ошпаренный.
— Блин. Срочный вызов.
— А если я вас попрошу посидеть до конца летучки? — обращается ко мне главный врач-резидент.
— Не могу. Больной, — отвечаю я. Что сущая правда, хотя и вне связи с предыдущим. А своим студентам я бросаю на ходу: — Кто-нибудь из вас посмотрите статистику по гастрэктомии на предмет рака клеток. Увидимся позже.
Еще несколько секунд — и я свободен.
Чувствуя, что слишком медленно соображаю, чтобы разобраться сейчас со Скилланте, я раздавливаю между пальцев капсулу моксфена, высыпаю порошок в ложбинку, образующуюся при отставленном большом пальце, и втягиваю носом.
Ноздри охватывает пожар, темнеет в глазах. В себя мне помогает прийти бурно заурчавший желудок.
Надо срочно что-то съесть. Компания «Мартин-Уайтинг» наверняка предлагает в нашей больнице бесплатный завтрак, но на это у меня нет времени.
Возле грузового лифта сложены грудой использованные подносы, и там я нахожу нераспечатанную пластиковую миску с корнфлексом и сравнительно чистую ложку. Молока нет, зато обнаруживается полупустая коробочка с взвесью магнезии. В известных обстоятельствах, поверьте, это как минимум не хуже, а то и лучше.
Я уединяюсь со своей добычей в пустой палате и, выбрав койку возле двери, сажусь на краешек матраса в желтых пятнах от мочи. Только я успеваю отправить в рот первую ложку, как из-за ширмы раздается голос:
— Кто здесь?