— Сейчас, — бормочет он, — потерпи минутку, я открою.

Слышу тихий щелчок, и тут до меня доходит, что до сего момента мой гробик был накрыт прозрачной крышкой. О нее я и ударился. Крышка открывается.

— Как ты себя чувствуешь? — интересуется кентавр. В голосе беспокойство.

— Отлично! — бодро заявляю я, — а как должен?

— Так и должен, — несколько неуверенно проговаривает Иксион, — выходить будешь?

— Буду. Если поможешь.

Я, может, и зомби. Может, я и туповат. Но я все еще помню, чем закончилась прошлая попытка похороненной королевской особы покинуть гроб, не снимая погребальных одежд. Шею он себе сломал, вот что. А это для таких созданий может и не смертельно, но попробуй-ка походи со сломанными конечностями! Они ж болтаются. Это неудобно.

— Что я должен делать? — спрашивает Иксион.

— Помоги мне это снять!

Кентавр опускает глаза и, кажется, краснеет. Я не уверен. Здесь темновато. Факелы свет дают, конечно, но не настолько яркий, чтобы можно было увидеть изменение цвета кожных покровов. И все же он краснеет. Ох, боги!

— У меня под ним рубашка, — поясняю я.

Кентавр вздыхает. Что, его и такой расклад не устраивает?

— Тут сбоку и на спине должны быть застежки. Знаешь, Икси, этот наряд не предназначен для того, чтобы покойник его снимал самостоятельно. Поэтому будь так любезен, помоги.

— Ты назвал меня Икси, — шепчет герцог Иксион, а мне уже хочется прикусить свой язык. Нехорошо именовать монарших особ идиотами, но по отношению к себе так и хочется это сделать. Я же догадываюсь, как это чудовище ко мне относится, так зачем я его провоцирую? Кстати, стоп. Никакое он не чудовище. Он меня с поля боя вынес раненого. Так. Это я помню. Значит, умер я в лагере.

Кентавр трясущимися руками начинает меня ощупывать. Терплю.

— Я нашел застежки. Придется их ломать.

— Ломай-ломай! Меня уже раз похоронили. Не думаю, что мне эта штука снова пригодится.

А сильный этот человек-лошадь! Голыми пальцами все крепления только так.

— Все, — тихо произносит он и делает шаг назад.

— Какое все? Помоги снять теперь! Оно тяжелое!