7

Мир грохотал, страх лишиться собственной жизни, ощущался остро, как никогда. А ведь Кристина, как никто другой, знала, что значит – видеть приближение смерти и при этом почти ничего не чувствовать. В первый раз она просто смотрела на яркие автомобильные огни, вися вниз головой на ремне безопасности и думая только о том, что ей-таки удалось хоть немного почувствовать себя любимой и значимой. Тогда, можно сказать, что она испытывала счастье. Во второй раз, оказавшись в богом забытом месте с раной в ноге, она так злилась на Платона, что почти не замечала, как убаюкивал её мороз. Но теперь, крепко прижавшись к мужчине, к единственному спасителю своей никчемной жизни, она пыталась убежать от гнева природы и мысленно повторяла одну и ту же молитву. Потому что ей нельзя умирать. Теперь ей нельзя погибнуть, ведь сейчас всё было по-другому. Не так, как раньше.

Всю дорогу в черную неизвестность её глаза оставались закрыты. Кристина боялась увидеть приближающуюся пропасть, каменную глыбу, в которую они могли запросто врезаться (учитывая, с какой скоростью они ехали, это было проще простого!), или смертоносную лавину, норовящую похоронить их заживо. Резкие повороты ужасали, она то и дело вскрикивала, сильнее прижимаясь к мужскому телу, чтобы не вывалиться. Когда снегоход плавно остановился, в воздухе раздалось громкое ругательство.

– Что такое? – спросила она, задыхаясь. Кристиан ловко спрыгнул со снегохода и, ничего не говоря, просто поднял её и поставил в глубокий снег. Почти по самый пояс. – Что происходит?!

– Видишь шале впереди? – спросил он быстро, указав рукой на слабое желтое свечение. – Нам туда.

Сирена снова завыла, а в замершем воздухе стала ощущаться мелкая снежная крошка. Колючая. Плотная. Плохой знак.

– Иди за мной! По моим следам, поняла? – громко приказал Кристиан. – Нас накроет, если мы не доберемся до шале!

– …Ты серьезно? – задрожали её губы. Но Кристиан не ответил, он уже протаптывал дорогу, идя против ветра. Тот задувал ото всюду, со всех сторон, словно природа жаждала их прикончить. – Я не могу умереть! Не могу. Не могу! – причитала Кристина, задыхаясь. Она шла по прорытому Кристианом туннелю, пока проклятый ветер не влепил ей под зад.

– Вставай, Кристина! Ну, же! – кричал Кристиан, потянув её за капюшон. – Иди, давай же! Ты должна идти! Скорее!

Вой сирены лишал надежды, вибрация под ногами усиливалась с каждой секундой. Воздуха не хватало, силы были на исходе.

– Иди, Кристина! – вдруг схватил он её за руку и пропустил вперед. – Ты сможешь, давай! Беги к дому!

– А ты?

– Кристина, иди! – закричал он ожесточеннее. – Живо!

Она испугалась. По-настоящему испугалась его жуткого голоса в непроглядной ночи, похожего на вой опасного зверя. Адреналин вернул силы. Двинувшись к дому, который был почти незаметен, она лихо прокладывала дорогу, ступая на липкий снег твердо и решительно. К тому моменту, как она достигла деревянной стены, ветер оскалился, ударил острой крошкой снега и льдинок.

Шале засыпало снегом так, что он доходил до середины окон. Держась за деревянные выступы, ей удалось добраться до двери. Большая дверная ручка почти утонула в снегу.

– Эй! Эй! – стучала Кристина. – Откройте эту чертову дверь! Откройте… Вот же черт.