— А что, господин Бонк, рассказывают в Акраиме о методах Благородного Дюка? Как мы с вами знаем, решить проблему с изгойскими бандами не удавалось еще никому. Это ведь демонически любопытно! — Хтоний поднял глаза от кружки с элем и вопросительно посмотрел на Бонка, задрав кустистые брови выше возможного.

Трактирщик не спеша достал из под стойки перламутровую табакерку, покрутил ее в руке, как бы раздумывая взять понюшку или не взять? Затем отправил табакерку на место, оперся о стойку обеими руками, сложил губы трубочкой и просвистел задумчивое «фью-фью-фью». После чего снова заговорил:

— Рассказывают не так много, уважаемый Доктор. Отчасти достижения Дюка Морини действительно напоминают волшебство. Внешне было видно следующее: Дюк поделил город на равные части и в каждой выстроил Приказный дом. Затем с ним прибыли люди, которые в этих домах и поселились. Люди не столичные, ни с кем в городе не знакомые и бессемейные. Следует полагать, служивые люди.

Днем их почти не было видно, а вот ночью, когда Акраим запирался, они наоборот выходили на улицы. Что они там делали, трудно сказать. Мало кто видел, мало кто слышал. Но грабежей в городе стало происходить все меньше и меньше. Поубавилось нищих — да так сильно, что попрошайку теперь редко встретишь. Также перестали вламываться в богатые дома — вовсе перестали. Так что, неизвестно как, но Благородный Дюк чрезвычайно благоустроил столицу. Чрезвычайно.

Левый глаз господина Бонка предательски съехал к переносице, а правый глаз заметил, что кружка Доктора Хтония на две трети пуста.

— Еще эля соблаговолите?

— Да нет, спасибо. А вот от пары орешков не откажусь.

Трактирщик не глядя выудил из под стойки миску с жареными в соли древесными орехами и поставил перед гостем. Доктор Хтоний двумя пальцами взял один орешек и воззрился на него, изогнув брови фигурой, выражающей серьезное сомнение:

— Надо полагать, в Акраиме живут проницательные люди. Вот, скажем, господин Беренталь, я уверен, очень проницательный человек…

Свободолюбивый глаз трактирщика коротко глянул в лицо старика, вильнул было к носу, но затем снова прибился к левому виску. Бонк вздохнул и неохотно продолжил:

— Несомненно, господин Беренталь — человек большого ума. И обширных связей. Скажем так, многое слышит. Но можно ли верить слухам?

Хтоний ловко бросил в рот орех и заметил:

— Верить слухам — последнее дело, господин Бонк. Здесь вы совершенно правы. Но человек проницательный и среди плевел способен обнаружить одну-две жемчужины.

Бонк снова навалился на стойку и издал тихое «фью-фью-фью». Затем принялся усердно тереть тряпкой столешницу прямо перед собой, время от времени останавливаясь и разглядывая результат.

— Кое-кто по ночам слышал крики, — какое-то время спустя сообщил он, — И были они не слишком похожи на то, как кричат приличные господа, когда их раздевают воры. Опять же кое-кто по утрам обнаруживал плохо замытые пятна крови на мостовой.

А однажды ночью почти полностью сгорела Голая Слобода. Понятно, что акраимцы не очень-то сильно захотели выскакивать на улицы и спасать это гиблое место. Сами понимаете — почему оно там горело, и что при этом было, толком никто не понял. Но весь город вздохнул с облегчением, это можно сказать. То есть, можно предположить с большой долей правоты…

Еще рассказывают, что изгойские главари и те, кто рангом пожиже, но тоже не последнего разбора, поступили на службу в приказные. Однако кто же этому в здравом уме поверит?

— Действительно, — убежденно закивал Доктор, — Этому как раз не поверит ни один умный человек.

— Вот я про то и говорю… Хотя предпочел бы об этом, так сказать, не слишком распространяться.

Хтоний состроил понимающую мину, поднял кружку и медленно допил эль.