— Что, чернокнижник, — тихо хмыкнул мой «поводырь», буравя меня взглядом. — Все-таки струхнул? Чего напрягся-то?

Я не ответил, медленно выдохнул и заставил себя успокоиться.

Спустя пару минут Настоятель поднялся на эшафот. Похожий на викинга Паладин поставил перед ним кадушку с мечом, а сам присоединился к замершим позади товарищам.

Обведя взглядом собравшихся, церковник вскинул руки и хорошо поставленным голосом обратился к пастве:

— Братья и Сестры, сегодня мы собрались здесь, чтобы пламенем очищающего огня смыть грехи с душ этих заблудших овечек, — мужик, не поворачивая головы, сделал плавный пас рукой в нашу сторону. — Поддавшись сладострастному зову темных сил, они отринули истинную благость Создателя, предав Отца нашего и ступив на путь, протоптанный мерзейшими демонами! Но Отец наш милостив! Он привел заблудшие души в руки Великой Инквизиции и Церкови Своей! Всепрощающие пламя поможет заблудшим душам сойти с пути тьмы, и даст возможность искупить свои грехи. Коли готовы они будут принять нашу великую услугу, то станут Святыми Камнями и послужат правому делу в будущем! А коли нет, так отправятся прямиком в Преисподнюю, ублажать развратные тела демонов и в муках безумных проведут Вечность!

Горожане оказались очень благодарными слушателями — развесив уши, с открытыми ртами впитывали мозгопромывающий словесный поток. Как ни крути, но в вопросах веры этот мир очень похож на наш образца четырехсотлетней давности. Так же рьяно церковники оправдывают себя: «мы сжигаем ведьму не просто так, а ради общего блага! И ради блага этой самой ведьмы тоже! Чуть ли не в первую очередь ради нее! Правда-правда!» А люди и верят…

Ну да черт с ними, это их проблемы. Мои же заключаются в том, что из нас собираются сделать Святые Камни. Интересно, это оборот речи такой? Или местная казнь проходит настолько извращенно, что мы реально в булыжники превратимся? Еще старик сказал, что может и не получится…

— Но сперва, Братья и Сестры, — прервал мои размышления Настоятель, — как заведено, прежде чем очищать хозяина, очисти его слуг, — он указал на ступу с мечом. — Проклятый предмет преобразится в Святой Камень! Он больше не будет нести зло, а послужит добру! Начнем!

Церковник поднял ладонь над ступой, и с его длани медленно полился теплый свет. Через секунду после того, как свет проник внутрь деревянного сосуда, внутри вспыхнуло золотистое пламя. Игривые всполохи ласкали ножны и рукоять меча. Молчавший до этого народ снова взорвался в экстазе:

— Так их!

— Долой демонские шмотки!

— Ура!

Но я не обращал внимания на крики безумцев. Я чувствовал, как сжимается мое сердце. Тяжесть в груди нарастала, от невыносимой тоски по всему телу растекалась боль. Я не мог просто так стоять и смотреть, как уничтожают мой меч.

Беспомощность и отчаяние сменила ярость!

— Прекрати! Хватит! Потуши его! — глядя в спину старика-Настоятеля заорал я. Надсмотрщик усмехнулся и вмазал мне по печени. Гневно повернув голову, я плюнул ему прямо в лицо. Опешивший инквизитор изумленно пялился на меня, а я снова смотрел, как огонь лижет ножны. Мой меч — действительно волшебный артефакт, хотя и пламя волшебное, но клинок не поддается ему! Он сопротивляется! Я отчетливо вижу, что и сая и рукоять пока еще абсолютно целы.

— Старик, мать твою! Прекрати! — заорал я. — Урод! Чтобы ты сдох, пень церковный!

Настоятель медленно обернулся, и уставился на меня разъяренным взглядом.

— Брат Паладин, — обратился он к чернобородого инквизитору из своей свиты — Вам не кажется, что кто-то слишком неблагодарно себя ведет.

— Простите нас, Настоятель, — кивнул чернобородый. — Видимо кому-то не терпится начать очищение.

— Вы правы, Брат Паладин, — кивнул церковник, подходя ко мне. Мой «поводырь» последние несколько секунд стоял как вкопанный, опасливо поглядывая на чернобородого. Видимо, когда на меня обратили внимания старик и Паладин, Младший Паладин больше не имел права заниматься моим воспитанием.