Феламора спустилась по лестнице вниз и обнаружила, что в зале было много живых людей, — правда, они не шевелились, когда она дотрагивалась до них. Она так устала! Она прилегла на минутку, потом с усилием заставила себя встать. При колеблющемся свете лампы, отбрасывающем тени, она увидела какой-то узел у стены. Оказалось, что это Карана, завернутая в плащ; веки девушки подергивались. Совсем недавно Феламора раскрыла ее тайну, которую не знала даже сама Карана: она троекровница, в жилах которой течет кровь обитателей трех разных миров. Троекровники встречались крайне редко и по большей части были безумны, однако могли обладать поразительными талантами. На что же способна эта? «Опасное, предательское существо!» — подумала Феламора. Она взяла Карану за горло, но ей не хватило духа придушить девушку.

Неожиданно Карана застонала — это был бесконечный жалобный вой, исполненный ужаса, прерываемый судорожными всхлипами. Ее голова моталась из стороны в сторону. У Феламоры волосы встали дыбом. Она невольно отпрянула вне себя от леденящего душу страха и не находила в себе мужества, чтобы снова приблизиться. Силы оставили ее. «О, я умру здесь, а вместе со мной — и надежды феллемов», — подумала Феламора в отчаянии.

Феллемы были одной из трех рас, оказавшихся пленниками Сантенара после возникновения Непреодолимой Преграды. Однако в отличие от аркимов и каронов они так и не привыкли к новой жизни. Они были так привязаны к своему собственному миру, возлюбленному Таллаламу, что любой другой мир представлялся им всего лишь бесплотной тенью. Здесь, на Сантенаре, они жили, а порой умирали, так и не создав себе дома. Они не могли. Они считали себя самой великой и благородной из четырех рас, и их не устраивало ничто, кроме Таллалама.

Сломанная дверь парадного входа со скрипом открылась. Офицер и двое солдат Иггура осторожно заглянули внутрь. Феламора попыталась создать иллюзию и отвести им глаза, но обнаружила, что ее силы иссякли. Ничего иного ей не оставалось, и поэтому она лежала на полу, как труп. Солдаты держали оружие наготове, в то время как офицер обследовал комнату, а затем сделал какие-то записи на листе бумаги.

— Здесь нет опасности, — сказал он с каким-то своеобразным акцентом. — Но что-то не так. Мы вернемся сюда, когда в квартале будет спокойно.

И они вышли. Снаружи раздался чей-то крик, затем все снова стихло.

«Мне нужна помощь», — подумала Феламора.

Она выползла из зала на влажные ступени. Никого не было видно. Воздух смешался с дымом, над крышами полыхало зарево пожаров. Вскоре послышались шаги: кто-то бежал. Появились двое мужчин, один — высокий и очень толстый, на бегу у него трясся обвислый живот, другой — с короткими ногами и широкой грудью, большой, как бочка.

— Помогите! — закричала Феламора, беспомощно лежавшая под дождем.

Они не замедлили шаг.

— Справляйся сама, — ответил высокий, у которого под насквозь промокшей рубахой колыхались груди, похожие на женские. Коротконогий не произнес ни слова и даже не взглянул в ее сторону.

Феламора попыталась наслать чары, чтобы они не могли сдвинуться с места, но ничего не произошло, и их сандалии с деревянной подошвой продолжали стучать по булыжникам.

«Я феллемка! — сказала она себе. — У меня есть воля!» Вскоре появился еще один человек. Он сильно хромал.

— Помоги! — снова крикнула Феламора.

— От меня нет никакого проку, — грустно заявил он.

— Ты поможешь мне, — выдохнула она, пытаясь вобрать в себя силы из воздуха.

Человек остановился. Это был стройный юноша невысокого роста; вокруг его правой ноги была намотана окровавленная тряпка. Половины уха не было. Его изорванная куртка была испачкана кровью.

— У меня есть золото, — прошептала она. О, как она беспомощна! Ей приходится просить гаха — так феллемы презрительно именовали древние человеческие расы.

— Золото! — сдавленно проговорил он. — Разве я могу его есть? Вернет ли оно моего отца? Или поможет сейчас моей матери?

— Ты жив! — возразила Феламора. — Золото потребуется тебе, чтобы залечить раны, купить еду, заплатить за жилье.