Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом…

Было бы крайне несправедливо обойти вниманием женскую часть потомства великой императрицы, тем более, что всего она произвела на свет одиннадцать дочерей. Часть из них скончалась еще в нежном возрасте, часть удалось пристроить замуж, причем не абы за кого. Двум, отнюдь не самым непривлекательным и бесталанным, Марии-Элизабет (1743–1808) и Марии-Анне (1738–1789), достойных женихов подыскать не смогли. После смерти матери Иосиф II заявил, что не нуждается в женском обществе при своем дворе, и обеспечил старым девам места глав престижных монастырей.

Из замужних сестер Иосифа II в истории более всего прославилась пресловутая Мария-Антуанетта (1755–1793), но тут будет уместно напомнить читателю, что в ту эпоху очень видную роль на европейской политической арене играла ее любимая старшая сестра Мария-Каролина[32] (1752–1814). Именно она практически управляла королевством Неаполя и обеих Сицилий. Ее супруг Фердинанд IV Бурбон (1751–1825) выказал к этому полную неспособность, хотя и провел на троне на редкость длительный срок с 1759 по 1825 год. Надо сказать, что историческая оценка роли обеих сестер была поначалу весьма однобокой. Сторонники революционных идей считали этих королев наглядными примерами и причинами всех зол, постигших их монархии, контрреволюционеры же сделали из них страдалиц. Марию-Антуанетту со всем семейством возвели в сан мучеников, безвинных жертв кровожадных санкюлотов, Марию-Каролину — матери народа, на благо процветания которого она положила столько сил, но не нашла понимания по причине темноты оного.

Мария-Каролина была неглупа, успешна в обучении и довольно строптива. Это качество проявилось у нее в полную меру во время переговоров по бракосочетанию с женихом, которого она никогда в глаза не видела. Конечно, ее сызмала готовили к подобной судьбе принцесс на выданье, но в данном случае история собственного замужества показалась ей особенно возмутительной. Как известно, Мария-Терезия заключала для своих детей политически выгодные браки, причем подбирала партнеров чуть ли не с колыбели. Таким образом, эрцгерцогиня Иоганна-Габриэла (1750–1762) еще в детстве была помолвлена с наследником трона королевства Неаполя и обеих Сицилий. Но в возрасте 12 лет Господь прибрал к себе эту отроковицу, что совершенно не обескуражило ее царственную мать. Недра детских покоев императрицы казались поистине неистощимыми, и место упокоившейся невесты заняла ее младшая сестра Мария-Иозефа (1751–1767).

Похоже на то, что место невесты принца Фердинанда несло в себе некую роковую составляющую, ибо, когда принцесса вошла в брачный возраст, и переговоры о свадебных торжествах шли полным ходом, безжалостная эпидемия оспы унесла девушку в могилу. Но Мария-Терезия не привыкла отступать перед трудностями и, подобно фокуснику на рыночной площади в ярмарочный день, извлекавшему из пустой шляпы либо птичек, либо крольчат, не моргнув глазом выставила аж две новых кандидатуры, Марию-Амалию (1746–1804) и тринадцатую дочь Марию-Каролину. Неаполитанские сваты предпочли последнюю, ибо Мария-Амалия была на пять лет старше жениха, что со всех точек зрения выглядело не совсем пристойно. Сама принцесса сочла всю эту историю оскорбительной и всячески сопротивлялась замужеству с Фердинандом, уже коронованным на царство. Но мать даже не соизволила выслушать доводы неразумной девицы, и та в 1768 году, после венчания по доверенности в Вене, отбыла в Неаполь. Императрица Мария-Терезия не преминула снабдить ее ворохом полезных советов:

Перед отъездом невеста в сопровождении матери прошла непременный ритуал для отъезжавшей в чужие земли принцессы: императрица отвела ее в усыпальницу Кайзергруфт, дабы она прониклась духом величия династии и вела себя как достойная ее представительница. Предусмотрительная мать подробнейшим образом ознакомила дочь с тем пунктом брачного контракта, в котором говорилось, что после рождения наследника мужского пола Марии-Каролине должно быть предоставлено место в Государственном совете со всеми сопутствующими правами.

Королева Неаполя и обеих Сицилий

Выбранный матерью суженый произвел на девушку самое отвратительное впечатление. Он был нескладен и некрасив[33], совершенно неотесан, больше всего любил общество рыбаков и егерей, а также кабачки и игорные дома в квартале Санта-Лючия, месте проживания местного плебса. Недаром в народе его прозвали «королем лаццарони[34]». Король также был весьма охоч до женского пола, причем предпочитал неиспорченных светским воспитанием женщин из простонародья. Фердинанд настолько втянулся в жизнь низов общества, что ел спагетти руками, перенял простонародный диалект и не понимал изысканной итальянской речи молодой жены. Он совершенно не занимался государственными делами, переложив это тяжкое бремя на своего премьер-министра Бернардо Тануччи и целыми днями пропадал на охоте или рыбалке, а потом с наслаждением занимался приготовлением блюд из добытых трофеев.

Заносчивая и слишком манерная жена поначалу не понравилась Фердинанду, после первой брачной ночи он откровенно заявил друзьям:

— Дрыхнет как убитая и потеет как свинья.

Хитрая Мария-Каролина быстро убедила недалекого мужа в том, что безумно влюблена в него и больше всех развлечений на свете почитает охоту. После этого Фердинанд предоставил ей полную возможность заниматься чем душеньке угодно, лишь бы она не мешала ему вести прежний беззаботный образ жизни среди любезного ему простонародья. Молодая жена времени не теряла и потихоньку начала прибирать власть к своим рукам. Она вполне осознавала, что, будучи отпрыском древнего императорского дома и крестной дочерью французского короля Людовика ХV и его супруги Марии Лещинской, имеет на то полное право.

Надо сказать, что, в отличие от мужа, Мария-Каролина произвела на своих придворных и подданных вполне благоприятное впечатление. Она была высока, стройна, в меру полна, недурна собой, обладала знаменитой белоснежной кожей Габсбургов (неоценимое достоинство женщины в ХVIII веке), густыми светло-русыми волосами, ровными белыми зубками, величественной осанкой и грациозной походкой. Это выгодно выделяло ее на фоне типичных дам неаполитанского двора, низкорослых, со следами вырождения на лице от частых кровосмесительных браков[35], склонных к сильной полноте из-за чрезмерного употребления сладкой и крахмалистой пищи, с прямыми жиденькими темными волосами и кожей оливкового оттенка разной интенсивности.

В ее порыве как можно скорее заполучить власть королеве сначала пришлось испытать горечь поражения: первые два младенца, рожденные ею, оказались девочками. В скобках скажем, что всего в этом браке появилось на свет 18 детей, из которых выжило только семеро, причем Мария-Каролина проявила себя неплохой матерью. Правда, слухи, курсировавшие на счет королевы, давали основание усомниться в том, что отцом всех их являлся Фердинанд. Но наконец раздался крик новорожденного мальчика, и Мария-Каролина получила вожделенный доступ в Государственный совет. Она использовала новые возможности для того, чтобы постепенно выжить престарелого премьер-министра Тануччи и сменить ориентацию внешней политики королевства с происпанской на проавстрийскую, а впоследствии — на проанглийскую. Таким образом, королева вышла на уровень государственного деятеля международного масштаба, сумев создать вокруг себя круг лиц, разделявших и поддерживавших ее замыслы. К счастью или несчастью для королевы, это произошло в период, когда политическая жизнь в Европе буквально кипела, и править безмятежно, как того всем сердцем желал Фердинанд, было просто невозможно.

Поначалу Мария-Каролина выказала весьма либеральные устремления, покровительствуя вольнодумным и масонским запросам неаполитанских интеллектуалов. Ее придворным библиотекарем и близкой подругой стала Элеонора ди Фонсека Пиментель, поэтесса, воспевавшая гражданские свободы, одна из первых якобинцев Неаполитанского королевства. Королева также была активной меценаткой, способствовавшей развитию культуры во всех ее сферах. Ее поведение кардинально изменилось после революции во Франции, жертвой которой стала сестра Мария-Антуанетта. Под гравюрой с портретом казненной королевы Мария-Каролина написала: «Я буду мстить до самой смерти». Она возненавидела якобинцев смертельной ненавистью, а французов называла не иначе, как «гнусным народом». После разгрома в Неаполитанском королевстве непродолжительно существовавшей Партенопейской республики королева потребовала осуществления самых кровавых репрессий. 124 деятеля республики были приговорены к смертной казни, 544 — к каторге, полтора десятка — к изгнанию. Мария-Каролина из личной мести настояла на повешении Элеоноры ди Фонсека, хотя такой вид казни считался позорным, и дворяне ей не подлежали. Следует упомянуть, что король Фердинанд отказался участвовать в работе Верховного суда, рассматривавшего дела республиканцев.

Мы не будем углубляться в перипетии истории Неполитанского королевства, ибо она оказалась чрезвычайно бурной и изобиловавшей неожиданными резкими поворотами. Следуя политике великой матери, Мария-Каролина точно так же использовала своих детей для укрепления династических связей. Ее дочери стали императрицей Австрии, королевами Франции, Испании, Сардинской монархии и великой герцогиней Тосканской. Эти семейные узы принесли ей не только радости, но и огорчения, например, когда любимую внучку Марию-Луизу выдали замуж за Наполеона Бонапарта, лишившего Фердинанда неаполитанской короны.

— В довершение всех моих несчастий я еще должна стать бабкой дьявола! — негодовала она в бессильной злобе.

Полностью подавившей волю мужа Марии-Каролине приписывали множество любовников, причем зачастую трудно отличить правду от вымысла. Во время ее размежевания с якобинцами те запрудили Неаполь памфлетами и карикатурами на королеву, именуя ее не иначе как «новой Поппеей»[36] и приписывая ей оргии на раскопках Геркуланума и Помпеи, которым она покровительствовала. Во второй половине ХIХ века имела широкое хождение книга публициста и активного деятеля движения за объединение Италии Джованни Ла Чечилия «Тайные истории Бурбонов королевства Неаполя и обеих Сицилий». Частью одной из глав являются «Признания Марии-Каролины на смертном одре». Большинство историков считают их натуральным плодом творческого воображения автора, но кое-какие приведенные прегрешения королевы подтверждаются свидетельствами современников. К числу любовников королевы относили Франческо д’Аквилино, князя Караманико, посла королевства во Франции и вице-короля Сицилии, пробудившего в королеве интерес к масонству, создателя и главнокомандующего королевским флотом, а затем премьер-министра, англичанина сэра Джона Актона.

Особо стоит упомянуть сильную привязанность Марии-Каролины к послу Российской империи, графу Андрею Кирилловичу Разумовскому, племяннику фаворита императрицы Елизаветы I, прекрасно образованному, блестящему дипломату. Он был также привлекательным мужчиной, чрезвычайно поднаторевшим в искусстве обольщения женщин. В частности, граф Андре, как его называли в петербургском высшем свете, прославился тем, что сумел соблазнить еще в бытность невестой первую жену Павла I, Наталью Алексеевну, урожденную принцессу Вильгельмину Гессен-Дармштадскую. Поскольку Наталья Алексеевна имела очень большие политические амбиции, эта преступная связь быстро приобрела крамольный оттенок антигосударственного заговора. Правда, пагубным планам не было суждено воплотиться в жизнь, поскольку великая княгиня вскоре скончалась в родах. Разумовский же угодил в опалу как у Екатерины II, так впоследствии и у ее сына Павла I, которому императрица без тени жалости предъявила любовную переписку его горячо обожаемой жены.