– Не смею вас задерживать, капитан. Попутного вам ветра и удачи.
Они пожали друг другу руки. Собратья по тайному обществу. Я тоже простился с Роджерсом, после чего легендарный охотник за пиратами зашагал к своему кораблю. Я знал: судьба еще сведет нас. Я лишь надеялся, что это случится не слишком скоро.
К нам подошел матрос с прибывшего корабля и подал Торресу кошелек, в котором, судя по всему, лежали обещанные мне деньги. Честно говоря, я рассчитывал на мешок побольше и потяжелее.
– Считайте это первой платой в длинной цепи вознаграждений, – сказал Торрес, передавая мне подозрительно легкий кошелек. – Благодарю вас, Дункан.
Я почтительно принял кошелек. Судя по весу, это явно была лишь первая часть вознаграждения. Я чувствовал, что новые выплаты, как и новые испытания, будут впереди.
– Вам стоит побывать на завтрашнем допросе Мудреца, – сказал Торрес. – Приходите около полудня.
Вот так. Ради новой порции денег я должен буду смотреть, как подручные Торреса издеваются над Мудрецом.
Торрес ушел. Я остался стоять, погруженный в свои мысли. Именно тогда я и решил. Решил спасти Мудреца.
Я пытаюсь понять: почему я выбрал именно этот план? Почему не удовлетворился полученной суммой и не убрался из Гаваны? Я бы без труда нашел корабль, идущий в Нассау, и вскоре вернулся бы домой, к Эдварду, Бенджамину и радостям «Старого Эйвери».
Я бы хотел сказать, что мною двигало благородное желание освободить Мудреца. Но не столько оно. У меня был свой расчет. Получив свободу, думал я, Мудрец поможет мне найти Обсерваторию и предмет, позволяющий следить за всеми и каждым. Эта игрушка может стоить громаднейших денег. Продать ее тому, кто их заплатит, и тогда я стану богатейшим пиратом во всей Вест-Индии. С этими богатствами я вернусь к Кэролайн. Возможно, решение спасти Мудреца было продиктовано всего-навсего моей алчностью. А может, дикой смесью тяги к наживе и благородных стремлений.
Как бы то ни было, вскоре я пожалел о принятом решении.
31
Ночью стены резиденции Торреса выглядели черной полосой на фоне серого беззвездного неба. Громко стрекотали цикады, заглушая журчание ручья и мягкий шелест пальмовых листьев.
Время для ночного визита в дом губернатора я выбрал такое, чтобы вокруг не было караульных. Оглянувшись по сторонам, я подпрыгнул и ухватился пальцами за верхнюю кромку стены. Подтянувшись, я влез на стену. Там я распластался и замер, успокаивая дыхание и вслушиваясь в окружающие звуки. Вдруг сейчас раздастся топот бегущих ног, крики и лязг доставаемых на бегу мечей?..
Но нет. Вокруг по-прежнему звенели цикады, журчала вода и шелестели листья. Я спрыгнул со стены и оказался внутри резиденции губернатора Гаваны.
Как призрак, я крался через сад, подбираясь к особняку. Оставалось преодолеть стену внутреннего двора. Скрытый клинок на правой руке действовал на меня успокаивающе. В перевязь на груди я засунул два пистолета. К поясу был прицеплен короткий меч. Я был в полюбившемся мне плаще с капюшоном, чувствуя себя невидимкой. Смертельно опасным невидимкой. Я намеревался ударить по тамплиерам. Освобождение Мудреца я не считал равнозначной местью за все зло, что собратья здешних тамплиеров причинили мне и моим родителям. Моя вылазка была лишь началом. Первым ударом.
Затем я намеревался узнать местонахождение Обсерватории и попасть туда раньше Торреса и его компании. Это станет куда более ощутимым ударом по их ордену. Я представлял, как они будут корчиться, пока я тем временем пересчитываю полученные деньги.
Спросишь, как я узнал, где именно Торрес держит Мудреца? Это было моей догадкой, и я радовался, что она подтвердилась. У губернатора имелось нечто вроде личной тюрьмы: отдельное строение, огороженное высокими стенами. Добравшись туда, я остановился как вкопанный.
Странно. А почему дверь в стене открыта настежь?
Я вошел внутрь и оказался в тесном дворике. Факелы на стенах освещали сцену побоища. На земле валялись тела четырех или пяти солдат. Все – с перерезанным горлом и располосованной грудью, откуда торчало окровавленное мясное месиво.