На острове я встретил и Мэри, но в облике Джеймса Кидда. Естественно, я тут же прогнал все мысли о ее сиськах и в присутствии других называл ее не иначе как Джеймсом. Эту бдительность я сохранял даже перед Адевале. Первые дни тот буквально не отходил от меня, словно боялся выпустить из поля зрения.

От Мэри я узнал печальную новость: Стида Боннета повесили в Уайт-Пойнте.

Бедняга Стид. Мой благодушный друг-купец, в котором жила тяга к приключениям. Не напрасно он расспрашивал меня про пиратов. Он расстался с прежней размеренной жизнью и примкнул к нашему племени. Его называли «пиратом-джентльменом». Он носил халат, а его пиратские интересы лежали к северу от Кубы и Ямайки. Судьба свела его с Черной Бородой. У них возникло что-то вроде союза. Как я уже говорил, Боннет был плохим моряком, а пиратским капитаном он был просто никудышным. Кончилось тем, что его команда устроила бунт и переметнулась к Тэтчу. И последним унижением для Стида стала необходимость оставаться в качестве «гостя» на корабле Черной Бороды с длинным названием «Месть королевы Анны». Впрочем, это было «предпоследним унижением». Последнее Стид испытал, когда его схватили и повесили.

Рассказала Мэри и про то, что нынче творилось в Нассау – нашем бедном, страдающем Нассау. Джеймс Бонни заделался шпионом у Вудса Роджерса. Позор, в сравнении с которым меркли все любезничанья его жены Энн. А Роджерс нанес смертельный удар по пиратам. Желая показать силу своего правления, он приказал повесить восьмерых в гавани Нассау. После этого пиратское сопротивление пошло на спад. Даже заговор с целью убийства Роджерса готовился спустя рукава и был легко раскрыт.

И наконец, главная радость: Калико Джека поймали, отобрав у него «Галку». Похоже, Джек все-таки пропил свои мозги. Каперы, посланные губернатором Ямайки, отыскали этого забулдыгу на юге Кубы. Вместе с командой он сошел на берег, где все они храпели под шатрами после обильной попойки. Когда каперы высадились, Джеку и его молодцам удалось бежать в джунгли. Так он лишился «Галки». Но этот шелудивый пес не успокоился. Он вернулся в Нассау, убедил Роджерса дать ему помилование и шлялся по тавернам, торгуя крадеными часами и чулками.

– Чем мыслишь заняться теперь? – спросила Мэри, сообщив мне все новости. – Будешь и дальше гоняться за ускользающей удачей?

– Да. Я почти у цели. Я слышал, что Мудрец плавает на судне «Принцесса». Корабль регулярно отплывает из Кингстона.

Мэри, снова превратившаяся в Джеймса, зашагала в сторону гавани.

– Найди лучшее применение своим честолюбивым замыслам, Кенуэй. Ищи Мудреца вместе с нами.

Под словом «мы» она подразумевала ассасинов. Я молчал, размышляя над ее словами.

– Знаешь, Мэри… не получается у меня совместных действий ни с тобой, ни с твоими мистиками. Мне хочется вкусить хорошей, легкой жизни.

Она покачала головой и пошла дальше. Потом, обернувшись, сказала:

– Ни у одного честного человека, Эдвард, жизнь не бывает легкой. Стремление к такой жизни – источник всех тягот и бед.

Если «Принцесса» регулярно отплывала из Кингстона, мой путь лежал туда.

Господи боже, какое же это красивое место. Бывший лагерь беженцев превратился в крупнейший город Ямайки. По меркам острова, конечно, поскольку в мире есть города и покрупнее. Здания были новыми, хотя почему-то выглядели обветшалыми. Город обступали холмы, покрытые сочной зеленью. Со стороны Порт-Рояля дул прохладный бриз, делающий солнце не таким изнуряющим. (Впрочем, изнуряющего солнца там тоже хватало.) Я влюбился в это место с первого взгляда. Я смотрел по сторонам и думал о том, что таким же прекрасным мог бы быть и Нассау, не запусти мы его так сильно и так быстро.

Море было чистейшего голубого цвета. Оно блестело под солнцем. На его поверхности покачивались корабли, стоящие в гавани. Я любовался красотой моря и думал о его сокровищах. Это заставило меня ненадолго вспомнить о Бристоле. Когда-то я вот так же стоял в Бристольской гавани, глядел в сверкающую морскую даль и мечтал о богатстве и приключениях. Приключений я нашел, и достаточно. А богатство? Пока я торчал на острове Провиденсия, «Галка» не стояла без дела. Мои ребята совершили несколько удачных вылазок. Если к этому добавить содержимое моих сундуков… Я еще не стал по-настоящему богатым, но уже не был и бедняком. Возможно, я наконец-то превратился в состоятельного человека.

Но если бы мне удалось найти Обсерваторию…

(Увы, радость моя, алчность сгубила немало людей.)

У причалов покачивались гребные лодки, шлюпы, баркасы, но меня интересовало совсем другое судно. Вынув подзорную трубу, я стал обшаривать горизонт, рассчитывая увидеть паруса «Принцессы». Затем немного полюбовался на свою «Галку» и продолжил наблюдение. Мимо шли горожане. Сновали торговцы, предлагающие любые товары. Были здесь и испанские солдаты в синих мундирах и треуголках, с мушкетами за плечами. Мимо меня неспешно прошли двое. На лицах была написана откровенная скука. Я поймал обрывок их разговора.

– А из-за чего вся эта шумиха? Такое ощущение, что всем ставили фитили в зад.