Немного успокоившись, Оракул окинул взглядом тронный зал и увидел испуганных богов. Он вернулся на трон и величественно провозгласил:

— Подожгите драккар, я отправляюсь к Всесоздателю. — Наблюдая за тем, как один из слуг бросился исполнять поручение, он в задумчивости опёрся о руку, говоря самому себе. — Придётся довольствоваться тем, что есть…

Вдруг тень пробежала по лику Оракула, и он немного испуганно начал бормотать под нос:

— Что это? Что с моей памятью? Да что они?.. — Гнев вернулся в душу верховного божества, но теперь он не вскочил и не стал ничего крушить, он яростно крикнул ближайшему подданному. — Принеси мне писчую бумагу и чернила, живо!

Получив желаемое, Истинный Оракул, не придавая никакого значения вопрошающим взглядам, принялся лихорадочно записывать всё, что успел извлечь из взора в память минувшего и грядущего в душе Матери Искажений.

***

Иессей открыл глаза и не узнал место. Он оказался посреди шумной городской улицы в окружении множества химер. Познаний об этих существах оказалось достаточно, чтобы с первого взгляда понять — все химеры вокруг принадлежат к расе полуангелов.

Ма’алаки’ окружили святого, все они с интересом осматривали его, возбуждённо перешёптываясь на сервилическом наречии. Среди химер особо выделялась гепардообразная девочка в богатых одеждах, она не шепталась с остальными, а уверенно шла прямиком к Иессею. Прочие ма’алаки’ уважительно расступались перед ней.

— Приветствую Вас. — Обратилась ба’астидка к Иессею. — Моё имя Танэ’Ба’Сей. Это большая редкость и, что важнее, большая честь, встретить кого-либо из народа святых в нашем мире. Ваше появление здесь крайне неожиданно.

— Приветствую Вас также. Иессей из рода Наки’ир. Вот уж действительно, крайне неожиданно, особенно для меня…

— В таком случае смело могу назвать большой удачей то, что при появлении здесь Вы встретили именно меня.

Иессей скользнул взглядом по пятнистой шерсти на руках Танэ и припомнил того гепарда из сна-воспоминания, который, вслед за тигром, был поглощён Скульптором Рода, и произнёс:

— Сдаётся мне, удача здесь ни при чём.

— Вот как? В таком случае не изволит ли Иессей из рода Наки’ир уделить мне немного своего времени и порадовать приватной беседой? — Как можно более дружелюбно поинтересовалась Танэ.

Иессей готов был принять приглашение, но вдруг понял, что и гепард с тигром, и Скульптор Рода, и алтарь из его воспоминаний медленно, но верно исчезают, а вслед за ними постепенно стираются воспоминания и об этих странных людях, и о ещё более странной суккубе, и о чужих прожитых днях.

Иессей вежливо улыбнулся ба’астидке и, продемонстрировав сожаление, произнёс:

— Увы, сейчас мне необходимо заняться одним делом. Дело крайне неотложное, однако это не займёт много времени, и вскоре я буду весь в Вашем распоряжении, Танэ’Ба’Сей.

— Как Вам будет угодно. — Ответила ба’астидка.

Святой вышел из окружавшей его толпы и, присев под тенью разлапистого древа, открыл дневник, в который поспешил записать всё то, что смог припомнить из своего путешествия по глубинам чужих воспоминаний.

«Интересно, какой сейчас год?» — Начал писать Иессей.