— Повелеваю!
Ничего не произошло. Разочарование поглотило мою душу. Нет ничего хуже осознания своей никчемности и бессилия.
— Ты смешная, — Киса подбежала ко мне и платочком вытерла пятна сажи с шеи. — Никакой ты не маг, — она заглянула в мои глаза, — ты проститутка.
— А что волшебниц-проституток не бывает? Или боевых шлюх? Профурсеток-убийц? — я затараторила, желая убедить Кису в том, что я полезна не только в роли потаскухи.
— Твоя сила в любви и красоте, — Мила щелкнула меня по носу. — Цепи на грудь и вперед, рогатая искусительница. По секрету, советую соблазнить под шумок паладина или жреца. Они очень вкусненькие.
— Иу!
— Да не в прямом смысле! — возмутилась Мила. — Вы, демоны, только о письках и думаете!
— Я думала об окровавленном сердце, — я закатила глаза, выражая разочарование. — И каково оно на вкус.
— А я бы попробовала человечину! — шепнула Мила. — И сырую, и запеченную.
— А демонятину? — я накинула цепочки на грудь, хитро глядя на Милу.
— Я как-то раз укусила Сержа до крови, — тихо проговорила Киса. — У вас кровь горчит и пеплом отдает. Мясо, наверное, такое же отвратительное.
Мила помогла продеть мой хвост в кольцо, рассуждая на тему эльфятины. В первую очередь она бы продегустировала их щечки, ведь они такие нежные и бархатные на вид. Как персики.
Глава 14. Младенцы и некроманты
Мы шли по узкой мощёной улочке среди аккуратных белых домиков с черными перекладинами на стенах. Деревянный крестообразный каркас добавлял сказочности и уюта. Между высоких крыш натянуты веревки с разноцветными флажками, которые приветливо трепыхались на слабом ветру.
— Демоны! — в окно с настежь открытыми ставнями высунулся толстый мужик с жидкими усищами. — Понаехали! Валите обратно в адское пекло!
— Не твои, вот и бесишься, — Серж подмигнул незнакому и махнул хвостом.
— Срамота! — в дверях дома напротив показалась тощая тетка с веником. — Постыдились бы!
— Посторонись! — нас растолкал мелкий оборванец, за которым бежал ревущий медведь.
На его покатой голове — маленькая яркая треуголка, а живот стянут широким ремнем со звенящими скляночками с мутной жижей и пучками трав.
— Да я тебя на части разорву, паршивец! — рявкнул зверь, прыгнул, и по улице уже бежал странный высокий человек в кожаных доспехах с бахромой. — Воровать плохо! Маму не слушаться еще хуже!