— Держи! Без этого нельзя. Потому как трупный яд, всё-таки.

Фридрих почувствовал приступ тошноты. Не исключено, что придётся ещё раз кричать съеденным. Чего не хотелось. Пришлось пускаться на хитрости.

— Я плохо чувствовать себя, — ломаным языком сказал он.

— В смысле? — не понял Вася.

— Оказаться, я плохо переносить много спирт, — честно ответил Фридрих.

— А! — задумчиво промолвил санитар. — Ну, это может быть. На спирт тоже тренировка нужна. Значит, не будешь, говоришь? Ну а я ещё разок тогда. Подожду немного, как согреется, да ещё палочку кину. Пятую…

— Что есть кинуть палку? — заинтересованно спросил Фридрих, уверившись в том, что угроза совокупляться с трупом, да ещё, оказывается, переполненным до самых краёв вагины трупным ядом, его миновала.

— Как — что? — удивился Вася. — Кинуть палку, потрахаться, вдуть, зафердолупенить по самые помидоры, отодрать мочалку, факнуть, дать покурить, если в рот, ну, бабу поиметь, в смысле. А ты чего таких простых вещей не знаешь?

Посмотрел вбок. Хлопнул себя по лбу.

— Блин! Ты же немец! Совсем забыл.

— Правда? — удивился Фридрих. Но дальше удивляться не стал, просто спросил:

— А зачем греть труп?

— Как зачем? Чтобы потеплее была. Как живая. В смысле.

— А вот это? — указал пальцем на кружку Эсмарха.

— А! — сказал Вася, подошёл к трупу, вытащил из вагины погибшей наконечник клистира, опустил его в ведро, послышалось журчание.

— Как говорит наш главный специалист по прохладным машкам, — что в нашем деле есть самый цимес? Вагинальная клизма из горячего формалина! От этого там, где нужно, такая приятственность образуется, что прямо лучше, чем у натуральной. Нет, ты в самом деле не хочешь попробовать, а? А то давай! Или ты стесняешься? Кого, меня? Так я выйду!

Фридрих замахал перед собой руками, показывая, что необходимости никакой нет, он и в самом деле лучше воздержится. Фридрих указывал на живот, свой живот, естественно, корчил рожи, показывая, как ему нехорошо, махал открытыми ладонями, нет, мол.

— Ну, — разочарованно сказал Вася. — Как хочешь, как хочешь…

Потом кинул на немца подозрительный взгляд.

— А ты часом не того, не пидарас?