Итак, решено: он вернется в Шадизар и оттуда немедля двинется в путь. На поиски неизвестного.
Незаметно для себя Конан задремал, и дрема его постепенно превратилась в глубокий сон.
Глава пятая
По выжженной заморийской степи, гулкими ударами копыт пугая ее законных обитателей — сусликов, змей и скорпионов — и заставляя их прятаться в свои норы, спасаться за редкими чахлыми кустиками худосочной травы, скакал всадник на сильном, рослом жеребце. За пять часов пути конь почти не устал, хотя ноша его была нелегка: сегодня его оседлал высоченный и необъятный в плечах наездник. Правда, собираясь в дальнюю дорогу, всадник не навьючил на него уйму тюков и мешков с запасом вряд ли необходимых в пути вещей, а взял с собой лишь двуручный меч в потертых ножнах да походную сумку с флягой воды и небольшим свертком с едой. На молодом, выносливом жеребце варвар Конан из Киммерии держал путь в сторону Шагравара, последнего города Заморы, последнего города в цивилизованном мире, за которым простирались неведомые, нехоженые земли.
К рассвету следующего после приключений в замке Даргорда дня Конан пришел в Шадизар.
Возвращался он той же дорогой. Добрел до жилища Моакста и без особого удивления обнаружил тело лже-отшельника. Постоял над трупом, глядя в остекленевшие глаза. В мыслях Конана царил полный сумбур. Сперва киммериец хотел было плюнуть в застывшее лицо мертвого актера, пнуть его, полоснуть мечом… Однако гнев погас так же неожиданно, как и вспыхнул. Потом варвар решил предать его тело земле… но не стал делать и этого. Он ушел из опустевшего жилища, оставив все как есть: труп, горящий равнодушным желтым огнем очаг, разбросанные по полу книги. Северянин вернулся к дубу, с которого вечность назад отыскал домик Моакста, оттуда без труда добрался до могилы Стагира, посидел у нее немного, а потом направился к Большому Тракту.
Старик Гарпаг, конечно, не дождался Конана в условленном месте, и до предместий Шадизара киммерийцу пришлось добираться пешком. В «Пьяном вепре» уже знали о том, что Конан и мальчишка пропали — Гарпаг сам рассказал об этом, — но, кроме Луары, никто не собирался мчаться на поиски. Невелика птица этот северянин, да и мало ли почему они не вернулись вовремя…
Конан поведал о своих приключениях трактирщику и Аграмону; Хорг и Луара тоже слушали его раскрыв рты. Когда рассказ киммерийца подошел к концу, в задней комнате трактира долгое время царила тишина.
— Я никогда не слышал о колдуне по имени Даргорд. Но всегда знал, что Гиль-Дорад существует,— наконец тихо проговорил Аграмон.— И как же ты намерен поступить, Конан?
— Найти ее, разумеется,— пожал тот плечами,— Такой случай я упускать не собираюсь. И завтра же отправлюсь в путь… Не люблю я долго засиживаться на одном месте. Быть может, мне повезет…
Луара смотрела на него с испугом и восхищением.
К полудню следующего дня киммериец достиг небольшого оазиса — зеленая, сулящая тень и прохладу рощица окружала единственный в этой части степи родник. Ни один проезжающий этой дорогой, изможденный пылью и нещадным солнцем путник, даже если он очень спешил, не мог пройти мимо столь соблазнительного для отдохновения места. И Конан остановился. До Шагравара оставалось чуть больше того расстояния, которое он уже преодолел. Он знал, что конь выдержит безостановочную скачку, па и сам пока не устал. Так ради чего отказывать себе я коню в удовольствии остыть и отведать холодной ключевой воды?
Напившись, омыв лицо и тело, Конан достал из сумки каменный брусок и принялся точить и без того острое лезвие меча. Но острое можно сделать еще более острым, а такой пустяк, как «чей меч тупее?» в бою может решить, кому жить, а кому кормить стервятников. Несмотря на молодость, киммериец давно усвоил эту истину и никогда не забывал подправлять оружие.
Аквилонская сталь меча, по которой северянин любовно водил куском песчаника, была проверена уже в десятках стычек и боев, выдерживала удары и каменных палиц, и хваленых, разрезающих железный лист, как пергамент, шемских мечей, не подводила и в неравных поединках с выходцами из черных глубин Преисподней…
Чуткое ухо варвара уловило едва слышный, но знакомый звук. Он поднял голову, повернулся в ту сторону, откуда, как ему показалось, этот звук доносился, и вгляделся в жаркое марево, застилавшее горизонт. Так и есть! Кто-то мчится по степи.
Вскоре киммериец увидел, что это одинокий всадник… что он торопится… часто погоняет лошадь… что человек этот невысок и худощав… и вроде бы без оружия. Вот он уже около самого оазиса…
— Святые боги! — удивленно воскликнул Конан и вскочил на ноги. Такого он никак не ожидал. С тонконогого рыжего скакуна спрыгнула, откинув с лица платок, победно улыбающаяся Луара.
— Я еду с тобой в Гиль-Дорад! — радостно заявила она.
— Вот еще! — фыркнул Конан и, помолчав, спросил: — Ты что, удрала от отца и брата?
— Ага, удрала,— честно призналась девушка.— И обратно не вернусь ни за что!