Порочный. Мрачный. Разрушительный.
Семнадцатилетняя Харпер Эллори знает, что руины прошлого — мрачное место для нового начала. Затем она встречает Антуана Мариньи и обнаруживает, насколько соблазнительной может быть тьма. После смерти своей сестры-близняшки Харпер мечтает о новой жизни. Но проклят не только особняк в Миссисипи, в который она переезжает, но и семейный дом Антуана Мариньи. Теперь он хочет его вернуть — любой ценой.
Харпер видела слишком много смертей, чтобы испугаться проклятия. Но Антуан — это угроза другого рода. У него приводящая в бешенство улыбка, раздражающая привычка появляться, когда она меньше всего этого ожидает, и удручающая способность заставлять Харпер говорить о вещах, которые она предпочла бы скрыть.
Как ее эмоции.
У Антуана тоже есть свои секреты. Секреты, которые, как подозревает Харпер, гораздо темнее, чем проклятие, от которого он, по его словам, хочет ее защитить.
Люси Холден
Алая магнолия
Для великолепных девчонок из Янди, которые слушали мои рассказы о саге «Полуночный сад», стоя по колено в почве Пилбары.
Пролог
Дорогая Тесса,
Сегодня исполнился год с тех пор, как ты умерла. Если еще кто-то скажет мне не чувствовать себя виноватой, я действительно сойду с ума. Пока мы все еще были близняшками Эллори, почему-то казалось не так уж плохо, что остались только мы и Коннор. Но я одна — совсем другое.
Одинокая, сирота.
Я никогда не чувствовала себя так раньше, хотя технически, думаю, мы обе были такими после смерти мамы.
Коннор скучает по тебе. Он мало что говорит, но я вижу. Теперь он мой законный опекун, что на самом деле странно, так как ему едва исполнился двадцать один год. Думаю, кто-то должен был это сделать. Перед переездом мы сменили его фамилию на Эллори. Мы оба знаем, что его отец никогда не вернется. И хотя он никогда ничего не говорил, я знаю, что он ненавидел объяснять, кто он такой, учителям или врачам, каждый раз, когда нужно было подписать юридическую бумагу.
В последнее время было слишком много бумаг.
Сегодня я иду в новую школу. Не могла смириться с возвращением в старую после твоей смерти. Я была на домашнем обучением до конца учебного года, и мы переехали летом. Коннор заставил меня поехать в тот лагерь, в который мы с тобой подали заявление на две недели, думаю, просто чтобы вытащить меня из дома, пока он будет собирать твои вещи. Я уверена, что не смогла бы этого сделать. Я никому в лагере не сказала, что ты умерла, просто что ты передумала приезжать. Так казалось проще. На самом деле я все время говорила о тебе, как будто ты все еще жива, что довольно запутанно, я знаю, но намного проще, чем рассказывать людям, что твоя сестра-близнец умерла. Никто не знает, что на это ответить, включая меня.
Я знаю, что должна была написать все это раньше. Но сегодня первый день, когда я почувствовала, что могу поговорить с тобой напрямую. Или, по крайней мере, писать. Я не могу смириться с мыслью о «ведении дневника», как назвал это терапевт. Это кажется потворством своим желаниям и пафосом. Но писать тебе легко. Ты всегда знала, о чем я думаю, еще до того, как я это высказывала.