– Точно поехавший. И зачем он тебе вообще понадобился?

Аврелий помедлил, но потом нервно объяснил:

– Искал чем разнообразить этот кусок вторичности, называемый сценарием. Смысл новый может отыскать, да хоть что-то, чего не было за эти восемь лет…

– Вдохновения?

– А такого у нас не водится, – не то шутил, не то жаловался. – Только тяжёлый труд и мифическая «И-Д-Е-Я». О чём это я вообще?

– О Книгочее, – подсказала Элина.

– Да. Но по большей части я обо всём, что он там объяснял, и сам знал. Каждому актёру втолковать как играть – моя забота. Только запомнилась одна вещь, можно сказать, теория заговора. Он заметил, как проводимый Белобогом обряд отличался от всего, что принято было в те времена. До сих пор споры ведутся, откуда пришло знание «Дващи денница», столь жестокого кровавого подношения. Повинский подумал: отчего очищение Белобога так сильно походило на тризну.

– Но умирать собирался-то не он. А наших «покровитель».

– Это и интересно. Уж точно в любом учебнике написано. Перед обрядом проводил Белобог омовение, криду – огненный костёр, и погребение. Как будто себя умертвить хотел.

– Может и хотел, – отозвалась Элина. – Ведь не долго потом жил. Год где-то продержался.

– Разве? – переспросил Каллист. – Так мало?

– Я думал, ему хотя бы за пятый десяток перевалило, – засомневался тоже Измагард.

– Тогда бы его статуи походили на Дажьбога.

– Ладно. Это конечно очень интересно. Но мало полезно, – поставил точку Севериан, всё больше и больше ими недовольный.

– Может торт тебя развеселит? – наклонилась к нему с предложением Элина, после того как ребята переменили тему и перестали обращать внимания на всё вокруг.

– Терпеть не могу сладкое.

– Совсем? – прошептала недоверчиво, словно о каком-то святотатстве. – Совсем-совсем?

– Не говори так, будто это великая трагедия.

– Прости, – стушевалась. – Может тогда чай? Без сахара! Сахар – наша белая смерть, конечно же!

Она заметила сомнение в его лице и ухватилась накрепко: